Грешный ангел
Шрифт:
Хотя состояние отца и его странное поведение очень встревожили Бонни, она не сказала об этом Элаю, который, в отличие от покойного деда, не слишком благоволил к тестю и наверняка объяснил бы все пристрастием Джека к ирландскому виски. Из гордости она тайком от мужа предприняла кое-какие шаги, чтобы обеспечить отца хотя бы на первое время.
– Миссис Мак Катчен?
Бонни вздрогнула, с болью почувствовав, что сейчас она за три тысячи миль от своего прежнего дома, одинокая и без денег. Она с трудом
– Извините, я задумалась.
– Мне показалось, что вы, ну, как бы это сказать – несчастливы, что ли, – заметил Вебб с искренним участием. – Что с вами?
Бонни быстро отвернулась, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы.
– Я хотела попросить вас, – с трудом проговорила она, – отвезти меня в магазин моего отца, если это не трудно.
– Вашего отца, что? – спросил Вебб таким тоном, что Бонни быстро повернулась к нему.
Они подъехали к главной улице Нортриджа, и Вебб остановился, пропуская груженный лесом фургон.
– Я говорю о магазине моего отца, – сказала Бонни, почему—то смутившись. – Это вниз по дороге, за отелем «Союз».
Вебб молча отвел от нее глаза, когда фургон проехал, он, все так же молча, направил лошадь к отелю.
За красивым современным зданием отеля находился маленький двухэтажный домик, которым когда—то так гордился Джек Фитцпатрик. За несколько лет он пришел в плачевный вид. Когда—то белая краска облупилась, окна стали грязными, рамы потрескались, а вместо прекрасной вывески с именем отца висела безобразная табличка с неряшливой надписью: «Универсальный магазин компании Мак Катчен».
– Компания Мак Катчен! – воскликнула Бонни и, подобрав юбки, хотела выскочить из коляски.
Хатчисон снова схватил ее за плечо.
– Бонни, подождите…
У Бонни не было сил сопротивляться: ее трясло, и слезы, которые она так долго сдерживала, хлынули из глаз и потекли по щекам.
– Подлец! Скотина, чопорный самодовольный индюк! Он украл мой магазин!
Опешив оттого, что Бонни заговорила, как обитательница Лоскутного городка, Вебб беспомощно спросил:
– О чем вы говорите?
– Этот магазин принадлежит мне, вот, о чем я говорю! И если Элай, Его высочество Мак Катчен думает, что это сойдет ему с рук…
Вебб нахмурился.
– Похоже, что сошло, – спокойно заметил он. – Миссис Мак Катчен, позвольте отвезти вас к мисс Джиноа. Вы устали и перенервничали.
Бонни смахнула слезы. Вебб Хатчисон и так слишком много узнал о ней, да и прохожие начали останавливаться, поглядывая на нее с явным интересом.
– Да, пожалуйста, отвезите меня к Джиноа.
Вебб ловко развернул коляску, и вскоре они оказались на тихой зеленой улице, где стояло несколько домов.
Вскоре они подъехали к знакомым железным воротам в низком кирпичном заборе, лошади зацокали по выложенной булыжником дорожке.
Бонни с удовольствием отметила, что дом совсем не изменился за время ее отсутствия. Его белые башенки, кирпичные стены и длинные изящные веранды успокаивали ее одним своим видом. В саду благоухала сирень, и Бонни с наслаждением вдыхала ее аромат.
В двери был глазок из матового стекла в виде лебедя. Не успела коляска остановиться, как дверь распахнулась. Пока Вебб занимался лошадью, Джиноа Мак Катчен выбежала из дома с раскрасневшимся лицом.
Джиноа было под сорок – она родилась семью годами раньше Элая. Ее нельзя было назвать хорошенькой: длинное лицо, грубоватые черты, жидкие, хотя и волнистые волосы того же золотистого оттенка, что и у брата. Когда они заблестели в лучах солнца, у Бонни перехватило дыхание.
Джиноа помогла Бонни выйти из коляски и крепко обняла ее худыми руками. Слезы радости показались в ее светло—голубых глазах, опушенных редкими ресницами.
– Ты должно быть измучилась? Как доехала? Я скажу Марте, чтобы принесла лимонаду. Вы составите нам компанию, Вебб?
Вебб чуть заметно улыбнулся, как, впрочем, и Бонни. Не зря Элай говаривал, что отрывистая речь сестры напоминает язык телеграфа.
– Спасибо, но я спешу в издательство, – ответил Вебб и, поправив мятую шляпу, вынул из коляски багаж Бонни. Пухлая служанка и подросток взяли у него два чемодана и перевязанную бечевкой коробку и унесли в дом.
Поблагодарив Вебба, Бонни и Джиноа смотрели, как он выехал за ворота.
– Ты голодна? – спросила Джиноа.
Бонни покачала головой.
– Погуляем немного, Джиноа, – может быть, спустимся к пруду?
Джиноа кивнула, и, взявшись за руки, они отправились к поблескивающей за ивами воде. Две красивые маленькие лодки, сделанные в форме лебедей, покачивались у деревянных мостков. Женщины сели на мраморную скамейку в тени, обдуваемые легким ветерком.
Джиноа нарушила молчание.
– Почему ты оставила Элая, Бонни? – спросила она. – Все это так внезапно, поспешно…
Бонни сняла перчатки и поправила шляпу. Избегая подробностей, она рассказала, как Кайли в начале декабря простудился, как простуда перешла в пневмонию, от которой ребенок и умер.
Бонни умолчала, однако, о том, что когда ребенок умирал, она смотрела в театре водевиль. Об этом она не могла ни вспоминать, ни говорить.
– Элай винил в случившемся меня, – мрачно закончила она, глядя, как вода плещется о мостки. – Он ушел жить в свой клуб на следующий день после похорон, Джиноа, и я думаю, что у него есть дама.
Бонни умолкла и вздохнула. Худшее, как считала Бонни, случилось потом.
– Он ушел на войну, Джиноа, отправился на Кубу вместе с мистером Рузвельтом.