Грешный любовник
Шрифт:
Сильвия!
Могучая сила, пульсировавшая у него в паху, заставляла кровь закипать и затопляла все его тело сгущающимся наслаждением.
– Я не девственница, – поведала она. – Ты будешь не первым.
Он встал и поймал пальцами прядь ее длинных волос.
– Нет, – возразил он. – Тут ты ошибаешься. Я буду первым.
Его длинные пальцы нежно касались ее плеч. Тепло от его прикосновения разлилось по ее телу, смешалось в крови с теплом от камина и растаяло в сладостном огне, пожиравшем ее бедра. Она сдержала готовое вырваться у нее «Ах!».
Он склонил свою темноволосую голову, чтобы поцеловать ее в плечо, скинул туфли и отбросил в сторону. Осыпав поцелуями ее затылок, он сдувал волосы, чтобы коснуться губами кожи, затем снял с себя одежду.
Сейчас она чувствовала, как его рука, гладкая и теплая, касается ее руки. Теперь эти бедра обхватывали ее наготу. Теперь она ощутила его крепкое тело, почувствовала, как подталкивает ее сзади его напряженный член.
Дав начал разматывать повязку, которой Сильвия стягивала себе грудь. Руки его ловко убирали полотно круг за кругом, задевая кончиками пальцев кожу, так что казалось, что сейчас он раскроет само ее сердце. Наконец полотняный бинт отброшен. Дав положил обе ладони ей на талию и провел ими благоговейно, не спеша по ее бокам и бедрам. Затем его ладони легли ей на грудь.
– Ты так прекрасна, – прошептал он.
Сильвия положила голову ему на плечо, и беспомощный стон, зародившийся где-то внизу живота, дрожью пробежал по ее телу.
– Обещаю тебе, – заверил он, – что ты будешь стонать. Обещаю, что ты будешь беззащитна перед лицом своей страсти, и то же будет и со мной.
Руки его нежно приподняли ее груди. Изысканно. Ах! Кончики грудей обрели настолько острую чувствительность, что колени начали подгибаться. Тихие стоны сплавлялись с ощущениями, слух и осязание сливались, как под палящим солнцем сливается небо с океаном.
– Я уже начинаю стонать. – Его возбужденная плоть касалась ее спины, потом бедра, потом живота, по мере того как он поворачивал ее в своих объятиях. – Я уже беспомощна, мой дорогой сэр. И не уверена, что смогу все вынести.
Он улыбнулся и успокоил ее:
– Ты сможешь вынести.
«Я никогда в жизни не ложился в постель с врагом».
Дав нежно провел рукой по ее тонкой талии, мягкой под шелковым пологом волос. В мягком свете камина он поклонялся ей медленно, усердно, воспламененный нежностью и опьяненный пылом. Они целовались, а руки его бродили по ее телу, исследуя его.
Сильвия касалась его в ответ, целовала. Ее ладони бродили по его плечам, спине, ягодицам, так что кровь начала закипать в его жилах.
.– Ах, Дав! – бормотала, шептала, вздыхала она. – Дав!
Он легко поднял ее, усадил как в гнездо на груду сброшенной одежды и снова поймал ее зацелованный рот губами. Их нагие тела соединились.
«Только в одном случае я никогда не спешу – когда занимаюсь любовью с женщиной».
Кожа ее под его жадными губами стала влажной, горячей, раскрасневшейся от желания. Пальцы его скользнули меж ее ягодиц, коснулись влажных (завитков. Она тихонько постанывала, и неровное дыхание ее становилось вовсе хаотичным.
Но он все ждал. Даже когда пальцы ее сомкнулись вокруг его напряженного члена и рука сделала несколько движений вверх и вниз. Именно так, как надо! Именно так! Кровь его забурлила. Голова откинулась, и по мере того как ладонь ее ласкала его, доводя до экстаза, возбужденный член превращался в средоточие опаляющего наслаждения.
Но он все ждал. Она подняла ноги и положила лодыжки ему на спину. Он терся обретшим изумительную чувствительность членом о ее влажный жар. Обжигающий. Шелковистый. Гладкий. Влажный от страсти. Вся энергия его существа сосредоточилась в одном обжигающем, слепом, мужском желании.
Насущном. Повелительном. Опьяняющем.
– Да, – простонала она. – Пожалуйста. Ну же.
Он медленно вошел – глубоко-глубоко – в ее бархатно-жаркие женские объятия и словно издалека услышал свой стон.
Слезы стояли у нее в глазах, а может, она уже и плакала. Сильвия сама не знала. Один долгий, плавный выпад, так что она чувствовала себя переполненной, пресыщенной, затем медленное отступление, чтобы сделать новый бросок. Они переполнились восторгом.
– Дав!
Возможно, она произнесла его имя вслух, а может, огонь страсти выкрикнул его.
«Дав!»
Он улыбнулся ей. Глаза его сверкали, лицо раскраснелось от страсти, любви и радости. Темные ресницы опустились, и губы снова прижались к ее губам. Она чувствовала, как внутри ее пульсирует его плоть, постепенно повышая накал, распространяющийся волнами по ее телу.
«Не останавливайся! Не останавливайся! Не останавливайся!»
Пятки ее вжались в его сильные бедра. Его мускулистая грудь терлась о ее разбухшие соски. Спина ее выгнулась, когда он перекатил ее и приподнял. Она подчинилась охотно, тело ее, податливое и гибкое в его руках, лежало то под ним, то на нем.
Дав!
Окружающий мир померк, и остался один только вздох, мир свернулся, и осталось рыдание. Руки ее скользили по его влажной коже.
Дав! Тайное, сокровенное имя ее души.
И наконец он, подхватив ее, содрогнулся всем телом, застонал, откинув голову назад.
Впервые в жизни экстатический вопль вырвался из ее груди, открывая путь к блаженству и безоговорочной капитуляции.
Сильвия бессильно обмякла. Лоно ее переполнял сладчайший мед, и слова замерли на ее истомленном, онемевшем от поцелуев языке. Он медленно выскользнул из нее. Она вздохнула так, словно утрата его разбила ей сердце.
Дав улыбнулся, притянул ее к себе, заключив в ласковое кольцо объятий, отер слезы с ее лица и поцеловал в лоб, затем откинул голову, все так же прижимая ее к себе.
Под ее щекой его сердце билось ровно, сильно и быстро.
«Он очарователен. Привлекателен. Интересен. Остроумен. Храбр. Умен. Обладает безупречными манерами. Само собой разумеется. Но вам должно быть очень хорошо известно, что обаяние и привлекательность суть атрибуты дьявола, причем едва ли не самые полезные для него...» Впрочем, не исключено, что ангелы обладают всеми перечисленными качествами тоже.