Грешный любовник
Шрифт:
– Если бы он любил, он женился бы на тебе, невзирая ни на что, и не стал бы считаться с мнением света.
– Даже если бы он и пришел к подобному решению, я все равно не смогла бы выйти за него. Я недостаточно его любила. Неужели вы не понимаете? Я не умею любить всем сердцем. Я даже не уверена, что вообще способна на такое.
Она прижалась лбом к ледяному стеклу в ужасе от того, что чуть не сказала ему правду. Она совершенно забыла, что она здесь для того, чтобы манипулировать им и обманывать его. Какое безумие! Особенно учитывая то, что очаровать жертву и завлечь в свою постель было ее единственной задачей здесь!
– Ты хочешь сказать, что не собственную уязвимость хочешь защитить, а мою? – спросил он.
– Да, возможно! Сама не знаю. Вы, а не я, говорили, что любовь есть умение сердца.
Тихо ступая по ковру, он подошел к ней и встал за ее спиной.
– Позвольте мне, мадам, пойти на ужасный риск. Сильвия отерла холодный влажный лоб и повернулась к нему. «Честь, и доброта, и галантность. Настоящие ли они? Вдруг ты влюбишься в меня, Дав, а потом обнаружишь, что я предала тебя в руки Ившира – единственного человека, который по-настоящему ненавидит тебя, и единственного, кого я почти полюбила?»
– Могу ли я, невзирая на то что теперь лежит между нами, по-прежнему оставаться вашим секретарем?
Он улыбнулся.
– Ну конечно. Если я выгоню тебя, то навсегда утрачу шанс взыскать с тебя долг...
– Вы могли бы просто упрятать меня в долговую тюрьму Флит.
– ...равно как и всякую надежду добиться твоей благосклонности.
– Тщетная надежда, – честно предупредила она его. – Я боюсь близости между нами.
– Тогда мы обречены с вами и дальше играть в кошки-мышки, мадам. Я и далее буду учить вас, как быть мужчиной, пока вы по собственной воле не решите, что вам гораздо лучше вновь стать женщиной.
– Такого не произойдет. – Она вздернула подбородок и усмехнулась. – Слишком здорово – быть мужчиной.
– Прекрасно, – возвестил он. – Тогда попрошу вас пойти и переодеться в ваш потрепанный голубой камзол, потому что никак невозможно привести даму туда, куда мы сейчас пойдем.
Из дома они вышли укутанные в простые плащи и, сев в портшез, направились в старейшую часть Лондона.
Когда Сильвия выбралась из портшеза, Дав уже поджидал ее. Первый раз она видела, чтобы он вышел без парика. Лицо под треуголкой казалось обманчиво обыкновенным. Но он отнюдь не производил впечатления человека безобидного, хотя шпага с золотым эфесом, прелестный подарок Мег, осталась дома. В руке он нес тяжелую трость с медным набалдашником. Вероятно, внутри ее скрывалось лезвие. Она знала, что карманы его оттягивают заряженные пистолеты.
Он повернулся и зашагал вперед в полной уверенности, что она последует за ним. В лабиринте узких проулков и широких улиц кишмя кишели ремесленники и подмастерья, бродяги и праздношатающиеся.
На каждой улице стоял свой особенный запах: кожи, раскаленного металла или воска. Золотых дел мастера держались кучкой. Сапожники соперничали друге другом, выставляя свой товар на смежных витринах или лотках. Казалось, весь Лондон продавал и продавался тут, если не считать Лондона, который побирался, грязного, страшного, облаченного в лохмотья.
Сильвия ни на шаг не отставала от Дава, очень радуясь, что оделись они так неброско. Всякий рискнувший выйти в таком районе в одежде, свидетельствующей о благосостоянии, лишился бы содержимого своих карманов в одну минуту.
Шайка юнцов выскочила из бокового проулка. Дав стремительным движением задвинул Сильвию к какому-то крыльцу. Мальчишки, выкрикивая что-то оскорбительное, прошли мимо, грубо оттолкнув их, однако Дав и не подумал возмутиться.
– Отчего же вы не ринулись на защиту нашей чести? – спросила Сильвия.
– Какое отношение может иметь честь к разбуянившимся подмастерьям? – изумился он.
– Вы что же, спустите им такое поведение с рук? Кто-то завопил в голос. Она посмотрела через плечо.
Мальчишки перевернули жаровню с печеными яблоками и жадно пожирали рассыпавшиеся горячие, с сахаром и пряностями, плоды. Торговец яблоками вовсю размахивал дубиной, никому не причиняя особого вреда.
Вдруг яблоки замелькали в воздухе, повредив окна нескольких карет, сбили шляпы с двух лиц духовного звания.
Оборванные дети налетели, как рой ос, и принялись подбирать раздавленные яблоки с мостовой. Сильвия подавила в себе огорчение и гнев. Она ничего не могла сделать.
Сорванцы-подмастерья убежали прочь, бранясь как матросы и прикрывая свое отступление новым обстрелом продовольствием.
– Ты что, предлагаешь мне навести порядок на улицах Лондона в одиночку? – спросил Дав.
– Нет, но следовало же преподать мальчишкам урок. Может, если бы вы отвлекли их, тележка с яблоками осталась бы невредимой.
Он подхватил ее под локоть и потянул за собой в сторону, так как еще одна шайка подмастерьев бежала мимо, срывая время от времени шляпу или парик с голов взбешенных горожан. Дав потянул Сильвию за собой в узкий проулок, в котором торговали ношеным платьем.
– Так мне следовало кинуться на защиту ни в чем не повинного торговца яблоками и моей собственной мужской чести? – спросил Дав, протискиваясь мимо выставленных на продажу засаленных сюртуков.
– Необязательно, но не уверяйте меня, что такая мысль не мелькнула у вас в голове!
Он посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся.
– Передо мной стоял выбор: или, промолчав, позволить придурковатым юнцам спокойно пройти, или возмутиться их недостойным поведением и потребовать от них извинений, хотя никакого особенного урона они нам не нанесли, разве что достоинство унизили. Подобное вмешательство непременно привело бы к драке.
Сильвия пролезла мимо множества рубашек, висевших на длинной вешалке.
– Если бы дело дошло до кулачного боя, то, уверяю вас, я бы прекрасно проявила себя, держась в стороне и швыряя издалека различные предметы.