Грешный любовник

Росс Джулия

В их сторону повернулись лица, обрамленные пудреными париками, с наклеенными мушками, напудренные и нарумяненные, с подбородками, утопавшими в кружеве галстуков поверх атласа камзолов. Мужские лица. Дав в своем элегантном сером камзоле и серебристом парике вошел в зал с таким видом, словно кофейня принадлежала ему.

– Добро пожаловать, – шепнул Дав ей на ухо, – в исполненный злобы мир лондонских джентльменов.

– Ну не то чтобы исполненный злобы, – тихо возразила она, – хотя определенно исполненный недоверчивости. Похоже на собачью стаю, которая еще не решила,

надо поджимать хвосты или скалить зубы.

– Ты даже не представляешь, насколько их мир исполнен злобы. А теперь быстро подумай о Ричарде Третьем, убийце маленьких принцев, а затем отвесь достойный поклон лорду Брэйсфорту. Он настоящий осел.

Она обернулась к мужчине, одежду которого, выдержанную в исчерна-фиолетовых тонах, обильно украшали кружева. Он приветствовал их, приподнявшись, натужной, неловкой и несколько чванливой улыбкой.

Брэйсфорт поклонился. Однако Сильвия стояла столбом, совершенно забыв, что следует поклониться в ответ. Еще один мужчина сидел за столом Брэйсфорта. Высокий, властный, очевидно, влиятельный, с совершенно непреклонным выражением лица, обрамленного аккуратным париком. Глаза его буквально сверлили лицо Дава, на нее же он подчеркнуто не обращал внимания.

Дав отвесил обоим почтительный поклон. Брэйсфорт залился краской.

Лицо второго мужчины стало мертвенно-бледным, как если бы ему отвесили не поклон, а пощечину.

– Ваша милость! – обратился Дав. – Какой приятный сюрприз, что вы оказались здесь. Позвольте представить вам моего нового секретаря мистера Джорджа Уайта.

Сильвия поклонилась, изо всех сил стараясь, чтобы все ее существо излучало равнодушие.

Брэйсфорт плюхнулся в свое кресло.

– Очень приятно.

– Как огорчительно видеть, ваша милость, что вы не в силах подняться. – взял понюшку табаку. – Возраст дает себя знать, наверное? Да, старость не радость.

Его милость, который выглядел вполне крепким и здоровым человеком, да и лет ему было всего тридцать девять, некоторое время продолжал сидеть, храня полную неподвижность и буравя Дава взглядом, потом, щелкнув пальцами, подозвал слугу.

– Мою трость и шляпу, – приказал герцог. – Мне наскучило здешнее общество. Я ухожу.

– Позвольте мне. – Дав взял трость из рук обомлевшего слуги, бросил треуголку на стол перед носом герцога и, крутанув разок трость, подал герцогу. – Не поддержать ли вас ввиду вашей немощи, ваша милость? – спросил он; – Или же вместо того мы можем встретиться на рассвете, в присутствии секундантов.

– Я предпочел бы, сэр, не встречаться с вами нигде, – ответил герцог Ившир ледяным тоном, поднимаясь с достоинством. – Больше вы никогда не увидите меня в этой кофейне.

И, не взяв ни своей трости, ни шляпы, герцог вышел на улицу.

Смешки уже порхали по всей кофейне. «Подумайте только, сэр, Дав вздумал дразнить – и кого? – герцога Ившира! Не спятил ли он, часом?»

Дав случайно услышал чей-то ответ:

– Он форменный безумец, сэр! Но нельзя не восхищаться его дерзостью и убийственным очарованием, разумеется. Вы слыхали о санных беговых состязаниях у Мег Грэнхем? Он спас Хартшему жизнь. Герой дня.

Человек, который сидел рядом с говорившим, граф Фенборо, только пожал плечами.

– Я знаю Давенби дольше, чем вы, сэр. Он блестящ, без сомнения. Но если бы им так не интересовалась прославленная Грэнхем, Ившир давно бы раздавил его как насекомое...

Дав провел Сильвию в уголок, потребовал для них отдельный столик и заказал кофе. Она неловко опустилась в кресло рядом с ним, напуская на себя храбрый вид, отчего выглядела так, словно аршин проглотила.

– Опасный момент, – сухо заметил он.

– Правда про Грэнхем? – спросила она, опустив голову, едва ли не шепотом.

– Про благосклонность Мег, прикрывавшей подобно зонтику мою забубённую голову? Конечно, правда.

Она не сводила взгляда со своих рук, лежавших на столе, словно стараясь усилием воли унять в них дрожь.

– Да, связи в кругах сильных мира сего – все.

– Тогда, может, в следующий раз ты не станешь разрушать их с таким энтузиазмом?

Галстук ее приподнялся, так глубоко она вздохнула.

– Вы о костре, который леди Грэнхем разожгла из вашей одежды под вашими окнами? Господи, что ж удивляться, что вы тогда рассердились! Честно говоря, я поражаюсь терпимости, с которой вы отнеслись ко мне.

Принесли дымящийся кофе, который показался необыкновенно кстати. Дав отхлебнул горячего, горького напитка.

– Так почему ты не сказала, что знакома с Ивширом? – спросил он.

Она вскинула голову. Лицо ее стало белым как бумага.

– Я не... Да что вы! Я – и вдруг знакома с герцогом!

– Он один из наиболее влиятельных пэров Англии, хотя и не более, чем отец и брат Мег. Так где ты познакомилась с ним?

Дрожь пробежала по ее пальцам, обнимавшим кофейную чашку. Если она станет отрицать, что знает герцога, он сразу же поймет, что она лжет.

– Тогда мне встреча с ним не показалась особенно важной. Он сам остановил меня в поместье леди Грэнхем, после забега саней. – Она мужественно попыталась улыбнуться, чем тронула его до глубины души, несмотря на всю серьезность ситуации. – Он вас недолюбливает.

– Полагаю, его милость пытался предостеречь тебя и советовал не связываться со мной?

Какой-то человек стал протискиваться мимо их стола, пламя свечей заплясало, и тени заметались по ее лицу.

– В общем, да. Я представления не имела, кто он такой, хотя и догадалась, что он важная персона. А теперь оказывается, он герцог и ваш враг?

– «Враг» – слишком сильное слово. Краска вдруг залила ее лицо.

– Слово, сэр, под стать сильной ненависти! Я думала, он убьет вас!

– И испугалась за меня? Очень тронут. А почему ты ни словом не обмолвилась об этой странной встрече прежде?

Она все еще не пришла в себя и тщательно подбирала слова для объяснения.

– Как я уже говорила, я не думала, что произошла важная встреча. Он мне тогда не представился. Он только сказал, что мне не следовало бы наниматься к вам. Он думал, что вы пьяны, и убеждал не ехать с вами, особенно в таких легких санях.