Гримпоу и перстень тамплиера

Абалос Рафаэль

— Настоятелю перерезали горло! Настоятелю перерезали горло! — кричал он, не переставая креститься, будто увидел лицо самого дьявола.

Брат Асбен сразу же вошел в спальню вместе с братом Бразгдо и другими старшими монахами, в то время как остальные столпились у двери, в ужасе перешептываясь и вытягивая шеи, чтобы получше разглядеть мрачную сцену убийства: настоятель сидел за столом, голова нелепо склонилась к правому плечу, лицо исказила гримаса ужаса, а взгляд закатившихся глаз терялся в бесконечности. Удар распорол его горло на две части, так что видны были лоскутки мяса и кожи среди непрерывного клокотания крови, пропитавшей все его одеяние и медленно стекавшей в черную лужу на полу.

Брат

Ринальдо боролся с конвульсиями бедного Кенсе. Своими большими пальцами он сдерживал тому язык, чтобы служка не проглотил его во время приступа, а затем приказал слугам отнести Кенсе в лазарет. Потом брат Ринальдо подошел к монахам, которые закрыли собой вход в покои настоятеля, и увидел, как брат Асбен закрывает глаза покойнику, вычерчивая большим пальцем крест над его веками. Ему подумалось, что единственной причиной этого страшного преступления было чье-то желание навеки закрыть настоятелю рот, но, кроме Ринальдо, об этом больше никто не догадывался. С тех пор как в аббатстве появились посланник папы и агенты французского короля, брат Ринальдо подслушивал все личные разговоры настоятеля, подозревая, что визит инквизитора отнюдь не случаен. Поначалу он даже боялся, что доминиканец пришел за ним, но не из-за его прошлого, связанного с тамплиерами, а в связи с еретическими теориями мятежных нищенствующих братьев, которые он защищал во многих своих книгах, написанных за последние годы в аббатстве. Зато сейчас у него не было ни единого сомнения в том, кто повинен в убийстве настоятеля: столь безжалостно ему перерезали глотку только из опасения, как бы он не проговорился о намерениях папы и французского короля завладеть секретом тамплиеров.

Вскоре к покоям настоятеля подошел и Бульвар Гостель с солдатами короля. Монахи отошли в сторону, услышав грохот их шагов по темной сводчатой галерее, и затянули похоронную песню по душе усопшего брата, которая звучала, как шепот богов посреди ночи.

— Тот, кто это сделал, умело владеет арабским кинжалом, — заявил инквизитор, хладнокровно и безразлично осмотрев перерезанную глотну настоятеля, и огляделся вокруг, словно надеясь найти среди присутствующих убийцу.

— Почему же вы так уверены, что настоятеля зарезали арабским кинжалом, а не христианским? — спросил брат Ринальдо.

— Если бы вы хоть раз в жизни сражались в Святой Земле, что довелось мне, то прекрасно бы знали, как неверные перерезают глотки христианам.

Старый монах, как никто другой, знал, с какой жестокостью христиане и мусульмане убивали друг друга во имя Бога, но и словом не обмолвился о том, что ему довелось пережить во время крестовых походов.

— Вы что, намекаете, что один из монахов нашего аббатства убил настоятеля кинжалом неверного? — спросил брат Ринальдо.

— Многие крестоносцы, а среди них были и монахи-воины ордена тамплиеров, научились убивать врагов, перерезая им глотку, у жестоких мусульманских воинов секты ассасинов, которые одним ударом своего заточенного клинка могли лишить жизни христианина.

Высокомерие Бульвара Гостеля не пугало брата Ринальдо.

— Ищите убийцу не среди служителей аббатства, а среди ваших воинов, — съязвил брат Ринальдо. — С какой стати кому-нибудь из нас убивать нашего лучшего брата?

— По той же причине, по какой Каин убил Авеля, — ответил доминиканец, сдерживая ярость. — Не беспокойтесь, настоятель рассказал мне, что видел, как тот самый беглец-тамплиер, которого мы преследуем еще из Лиона, слоняется по окрестностям аббатства, на него-то и пали мои подозрения. Столь умелый разрез шеи, такой, что вся рана открыта, не оставляет никаких сомнений.

— В этом аббатстве не было ни одного чужака с той самой ночи, когда сюда явились вы со своими солдатами, — сказал

старик.

— Я полагаю, вам известно, что тамплиеры были объявлены еретиками и изгнаны самим папой Климентом и что порочная связь с дьяволом позволяет им использовать колдовские заклинания, чтобы появляться и исчезать у вас на глазах, проходить сквозь стены, делать людей немыми и наделять голосом зверей. Они могут превратить старца в юношу, а мужчину — в женщину, разговаривать с бесами, спускаться в ад и возвращаться оттуда.

— Как же вы тогда собираетесь схватить беглеца, если представляете его чуть ли не самим Сатаной, превратившимся в человека?

— К несчастью для них, черная магия быстротечна, подобно блеску звезд на небосклоне, поэтому они не способны ни сбежать, ни спрятаться полностью. Уверяю вас, я схвачу этого тамплиера-убийцу, даже если мне придется ради этого поменять местами небо и землю. Ну а сейчас вы как старший монах аббатства должны проследить, чтобы труп настоятеля перенесли в церковь и чтобы монахи всю ночь молились за спасение его души перед утренними похоронами. Я же с восходом солнца отправлюсь по следам беглеца и не буду сдерживать галоп моего коня, пока не доберусь до него, — зло процедил доминиканец.

Монахи, понурив головы, вернулись в церковь и тихо затянули заупокойную молитву, а брат Бразгдо и брат Асбен вместе с двумя солдатами отнесли на носилках тело настоятеля в лазарет, чтобы надеть саван.

Уже рассвело, когда брат Ринальдо пришел повидать Гримпоу в тайную комнату библиотеки и поведать о случившемся ночью. Старик сказал, что Гримпоу может смело покинуть свое убежище.

— А что, инквизитор и солдаты короля уже ушли? — спросил Гримпоу, не веря, что это правда.

— Еще до рассвета они оседлали лошадей и покинули Ульпенс с первыми лучами солнца. Доминиканец даже не захотел подождать, пока мы похороним настоятеля после полуденной службы.

Гримпоу тревожили неясная судьба Дурлиба и ужасная смерть настоятеля, но все же, ощутив на лице нежное прикосновение прохладного ветра долины, просочившегося через открытые окна библиотеки, он почувствовал, что душе его возвращается теплое дыхание жизни. Очень скоро вновь обретенная свобода поможет Гримпоу узнать что-нибудь о том, что так терзало его по ночам, с тех пор как брат Ринальдо рассказал, будто Дурлиб бросился в пропасть, спасаясь от инквизитора, и встретил смерть в отчаянной попытке освободиться от плена. Юноша полагал, что, если Дурлибу удалось остаться невредимым, он, несомненно, вернется к кресту, указующему путь к аббатству, где они зарыли дорожную суму погибшего рыцаря.

Поэтому Гримпоу решил при первой возможности незаметно покинуть аббатство и спуститься к дорожному кресту, чтобы проверить, забрал ли Дурлиб мешок с запечатанным посланием и золотой печатью.

Они прошли через несколько залов библиотеки, заваленных книгами, затем по просторному и хорошо освещенному коридору, огромные своды которого, открываясь в галерею, позволяли видеть серое и мутное небо. Снега не было, но сильный холод взбодрил Гримпоу, как будто он умылся в ледяном пруду. Они вышли к галерее и направились к церкви, придерживаясь того же пути, по которому сопровождали настоятеля в его покои в день своего приезда. Гримпоу на мгновение представил себе кровь настоятеля, разбрызганную по стенам и полу, и по его телу пробежала дрожь. Он снова подумал, что магический камень мертвого рыцаря никакой не философский, о котором написано в манускрипте, хранящемся в секретной библиотеке, а самый настоящий дьявольский амулет, о чем намекал в свое время Дурлиб, — ведь из-за его колдовской силы уже погибли два невинных существа. Однако очень скоро Гримпоу убедится, что и в этом он ошибался.