Гримпоу и перстень тамплиера
Шрифт:
Это была небольшая группа прокаженных, бесцельно шатающихся по лесу, после того как епископ выгнал их из убежища в пещерах неподалеку от Реймса.
По сигналу Сальетти Вейнель и Гримпоу вышли из зарослей и медленно направились вперед. Прокаженные подняли глаза, увидев двух молодых всадников, сопровождавших рыцаря, только что с ними поздоровавшегося, но их лица были закрыты грязными накидками с капюшонами.
— А почему епископ выгнал вас из поселка? — громко спросил Сальетти.
Мужчины молчали, и только одна коренастая женщина, чьи печальные глаза показались из-под капюшона, сказала:
— Епископ Реймса уверяет, что наша болезнь — это божественное наказание за наши грехи, и обвиняет нас в колдовстве, в том, что нашей неизлечимой заразой мы хотим заразить всех богобоязненных людей, приходящих в собор, где мы просим милостыню. Они сожгли все, что у нас было в пещерах, и пригрозили сделать с нами то же самое, если мы вернемся.
— Будь они прокляты! — воскликнул Сальетти в ярости.
— Вы не встречали солдат короля на западе? — спросила Вейнель.
— Нет, они туда еще не дошли, но мы слышали в церкви Шалона, что часть королевского войска уже возвращается в Париж после удачной осады замков Каменного Круга, а солдаты разоряют все деревни и селения, которые встречают на своем пути, питаясь хлебом, отобранным у крестьян, — рассказал мужчина, казавшийся среди них главным.
— Если наемные воины короля, возвращающиеся в Париж, догонят вас, то непременно убьют и украдут лошадей, чтобы съесть их, — сказал другой, посчитавший, что заговорившие с ними незнакомцы, судя по всему, тоже от кого-то бежали.
— Какой самый безопасный путь до Парижа? — спросил Сальетти.
— Если вы чего-то боитесь, то самый быстрый и надежный путь проходит через реку. На пристани талона вы сможете найти лодку, чтобы доплыть до слияния двух рек — Марны и Сены. Каждую ночь несколько из них отплывают с торговым грузом и паломниками. Вас довезут до самого Парижа.
Сальетти уже собирался попрощаться и пожелать удачи прокаженным, когда мужчина добавил:
— Спросите у пристани Аскле Трубадура, он немного неотесан и поет хуже, чем глухая лягушка, но никто не знает реки лучше него. Скажите ему, что вы от меня, и он вам поможет без лишних вопросов.
Гримпоу и Вейнель заулыбались и переглянулись, удивившись приветливости этого незнакомого прокаженного, предлагавшего им свою помощь.
— А кто вы? — спросил Сальетти.
— Вам достаточно будет сказать, что вы друг Престдаля.
— А вы куда держите путь? — полюбопытствовала Вейнель.
— Мы движемся на юго-восток. Несколько францисканских монахов строят в пригороде Тула приют для прокаженных, и мы надеемся найти там кров, в котором нам отказали в Реймсе.
Сальетти вытащил из мешочка золотые крупинки и отдал их мужчине с закрытым лицом.
— Это вам поможет, чтобы францисканские монахи открыли перед вами двери приюта без промедления.
Прокаженные посмотрели на раскрытую ладонь Сальетти, очарованные блеском золота.
— О, сеньор, но как же нам отплатить вам за такую щедрую милостыню! — прошептал прокаженный, протягивая свою худую, усыпанную язвами руку.
— Вы это уже сделали. Ступайте с миром, и да будет с вами Бог.
У причала Марна спокойно текла при свете полной луны, отражавшейся в ее водах. Несколько мужчин, женщин и детей, судя по шляпам и тростям с набалдашниками, паломники, направлявшиеся в Сантьяго-де-Компостела, чтобы преклонить колени перед прахом апостола Иакова, ждали у пристани на набережной судов до Парижа, чтобы оттуда вместе с другими караванами отправиться дальше. Тяжелая дорога паломников была так же полна опасностей, как и их путь в поисках секрета мудрецов. Увидев этих людей, Гримпоу вспомнил молодого монаха Побе де Ланфорга, который так мечтал о славных подвигах на далекой испанской земле, и подумал, что он, возможно, уже погиб в войне замков Каменного Круга, а его душа блуждала в растерянности по лесу, как страдающие души, которых так боялся брат Бразгдо, повар из аббатства Бринкдум.
Они спешились, и Сальетти подошел к человеку, грузившему корзины, забитые глиняной посудой, обернутой в солому, на объемное судно с мачтой с двумя парусами, замазанными грязью.
— Вы можете сказать мне, какое судно принадлежит Аскле Трубадуру?
Мужчина посмотрел на него и продолжал заниматься своими делами.
— Кто его спрашивает? — сердито переспросил он, и тут Сальетти подумал, что уже его нашел.
— Друг Престдаля.
— А что надо?
— Это я скажу ему.
— Он перед вами.
— Мне нужно, чтобы вы отвезли меня и мою семью в Париж. Вот аванс за наш билет, — сказал Сальетти, взяв за руку Аскле Трубадура и положив ему в ладонь золотые крупицы. Одна за каждого пассажира, — добавил он.
— Сейчас я приготовлю трап, чтобы вы отвели лошадей в трюм. Вы и ваша семья можете оставаться на палубе, — любезно ответил нелюдимый Аскле.
Когда они покинули пристань, позади лодки остались высокие башни собора Шалона, в свете луны казавшиеся двумя стрелами, выпущенными в небосвод. Сальетти и Вейнель собрались спать, положив головы на дорожные сумки и укрываясь покрывалами от холодной сырости палубы, а Гримпоу тем временем высовывался за борт, наблюдая за тем, как нос лодки рассекает воду у него на глазах, унося их все дальше от берега.
Выйдя на большую воду, Аскле Трубадур принялся петь романсы, воодушевляя своим сиплым голосом сумасшедший лягушачий хор.
Последние слова
Плавание растянулось на всю ночь, продолжилось утром, но еще до полудня они высадились в Париже. Город словно нежился под ярким солнцем, небо отливало изысканной, почти магической голубизной, которая будто пропитывала блеском и магией мутные воды Сены. Порт находился рядом с двумя островами Парижа, между двумя рукавами реки, которая здесь широко разливалась. Гримпоу ни на миг не усомнился, что один из этих двух островов и есть тот, который в манускрипте Аидора Бильбикума назывался островом Жирап; юноша предположил, что им нужен больший из двух, тот, на котором возвышался собор Парижской Богоматери. С реки собор напоминал гигантского краба с двумя огромными головами-башнями, множеством лап, которыми служили могучие контрфорсы, и туловищем, изобилующим острыми шпилями.
В речном порту Парижа десятки кораблей всех видов и размеров выстроились друг подле дружки, повсюду деловито сновали грузчики, заполняя или, наоборот, освобождая трюмы, а лодочники возились со снастями и парусами или внимательно наблюдали за погрузкой.
Многие из них оторвались от своих дел и проводили взглядами трех всадников, которые сошли на берег с пузатого суденышка Аскле Трубадура, ведя в поводу лошадей; особого внимания удостоилась Вейнель, пленившая едва ли не весь порт своей прелестью. Пусть девушка покрыла волосы шапкой, чтобы те не разлетались, ее красота была очевидной, и мало кто устоял перед искушением заглянуть в зеленые глаза, светившиеся, точно морская вода под солнцем.