Гримпоу и перстень тамплиера
Шрифт:
Они прошли хоры и алтарь, и под статуей человека с бесхитростным лицом, который держал в руках книгу, Сальетти заметил три слова, вырезанных на постаменте. Рыцарь жестом велел Гримпоу приблизиться, не привлекая внимания, и юноша скопировал слова на кусок пергамента.
СОЛНЦЕ
ЛЮБЕЗНЫЙ
ЖЕРТВЕННИК
— Что-нибудь понимаешь? — спросил Сальетти.
Гримпоу подумал немного и покачал головой.
— Нет, я не вижу связи между этими словами. И вообще в этом соборе столько тайн, поди
— Я тоже не знаю, что могут значить эти слова, — сказала Вейнель.
— А что говорит о последних словах манускрипт Аидора Бильбикума? — спросил Сальетти.
Вейнель пожала плечами.
— Что мы должны столкнуться с дьяволом и найти в его ногах последние слова. Но ведь это не дьявол.
— Отцы церкви учат что дьявол способен принимать тысячи обличий, чтобы соблазнять слабых духом. Возможно, манускрипт не следует толковать буквально, — настаивал Сальетти.
— До сих пор мы не ошибались с нашими толкованиями, но Сальетти может быть прав. Вспомни запертую комнату, которая оказалась смертельной ловушкой. — Помолчав, Гримпоу прибавил: — Ясно, что эти слова могут быть просто словами, что мастер мог вырезать их для развлечения. В соборе Страсбурга я видел, как каменотесы вырезали знаки на камнях, имена и другие слова, которых никто, кроме них самих, не понимал.
— Пойдемте к дьяволу, о котором я говорила, и если там мы ничего не найдем, тогда вернемся сюда, — благоразумно предложила Вейнель.
Девушка провела их в укромный уголок и указала на крошечного каменного беса с глазами навыкате, расплющенным носом и изогнутыми в кривой ухмылке губами. Его гримаса могла показаться забавной, однако что-то в ней вызывало дрожь.
— Вот он. Возможно, именно с ним мы должны столкнуться, — сказала Вейнель, не скрывая отвращения.
— И что теперь? Этот дьявол не шевелится. Как нам быть? — Сальетти в шутку взялся за рукоять своего клинка.
— Может, противостояние должно быть символическим, — пояснила Вейнель.
— Я тоже подумал об этом, — сказал Гримпоу.
— Ну так проверьте, а я постою на страже, чтобы никто нас не застал. — И Сальетти отошел на несколько шагов.
— Думаю, противостоять дьяволу значит победить его, то есть сдвинуть с места, — проговорил Гримпоу.
— Может быть, — согласилась Вейнель. — И кто из нас двоих будет его побеждать?
— Наверное, я, — отозвался Гримпоу. — Думаю, если мне удается его победить, я покончу с теми страхами, которые не отпускают меня с тех пор, как мы с Дурлибом нашли загадочный камень в руке отца Сальетти в лесах Ульпенса.
Вейнель жестом выразила согласие, и Гримпоу медленно приблизился к каменному бесу, насмешливо глядевшему на юношу. Он протянул руку, ощупал холодное каменное лицо, чтобы прогнать собственный страх. Потом обнял дьявола обеими руками, будто сойдясь в борцовском поединке. Гримпоу давил изо всех сил, словно желая вывернуть члены изваяния, и вдруг прозвучал негромкий хлопок. Гримпоу отскочил, а дьявол повернулся к нему спиной. И там, где раньше были ступни дьявола, возник каменный квадрат с неряшливо вырезанными буквами.
— Последние
— Не станем медлить. — Гримпоу достал из сумки пергамент и уголек и принялся копировать буквы из-под ног дьявола.
Сальетти неохотно признал, что они нашли последние слова, как и говорилось в манускрипте Аидора Бильбикума. Увы, разгадка оказалась новой загадкой, которую надлежало понять, чтобы войти в таинственный лабиринт, посеять зерно и увидеть, как прорастает цветок. Гримпоу и Вейнель тоже не скрывали разочарования: они-то думали, что последние слова станут недостающим ключом к секрету мудрецов. Впрочем, изменить ничего было нельзя, и они уселись на пол часовни и принялись ломать голову над шифром.
Под бдительным присмотром Сальетти они прикидывали так и сяк, но решения не находилось. Наконец Гримпоу кое-что обнаружил, в левом верхнем углу квадрата, вдоль грани, написанное наизнанку, справа налево.
— Здесь слово «Вселенная»! — воскликнул юноша, обрадованный хотя бы проблеском успеха, и записал на пергаменте:
— Это слово позволило нам выбраться из запертой комнаты, — сказала Вейнель и повела плечами, не разделяя восторга юноши.
— Не думаю, что здесь его употребили случайно, — возразил Гримпоу. — А вот и слово «время», написано справа налево, как предыдущее! Помните, оно привело нас в ту запертую комнату.
Вейнель кивнула, размышляя о том, что слова проступают постепенно, как карта Незримого Пути. Гримпоу же записал:
— И слово «Бог», — продолжила Вейнель. Гримпоу послушно записал:
А потом воскликнул:
— Еще слово «человек»! Кажется, мы идем верной дорогой. — Юноша кивнул собственному заявлению и записал:
Мгновение они молчали, будто истощив все варианты с перебором букв в квадрате, но затем Вейнель обнаружила кое-что еще.
— Пшеница! Я нашла слово «пшеница»!
Гримпоу добавил это слово к списку.
— Вот здорово! Оно также значит «колос», а это имя Спики, самой яркой звезды созвездия Девы, каковое есть карта Незримого Пути от замков Круга до города Амьен! — Гримпоу лихорадочно записывал слова, даже не пытаясь найти между ними связь.
Сальетти приблизился, чтобы знать, как идет расследование, и предупредить, чтобы они говорили тише, так как их могут подслушать.
— Хорошо, хорошо, — сказала Вейнель, и Сальетти снова удалился, не сомневаясь, что в решении задачек для ума его друзьям помощь воина не требуется.
— И что это может значить? — спросил Гримпоу самого себя, подчеркивая в квадрате букв каждое из найденных слов.
Вейнель и Гримпоу переглянулись. Все слова по отдельности что-то да значили, но вместе они лишь сбивали с толку Пожалуй, понадобятся часы, а то и дни, чтобы разгадать загадку.
— Думаю, мы должны понять, что именно ищем, — сказала Вейнель, стараясь нащупать направление мыслей.