Гримстоун
Шрифт:
Я спускаюсь по первым ступенькам в спальню Джуда на втором этаже. Я прислушиваюсь, затем тихонько поворачиваю ручку и заглядываю внутрь, чтобы убедиться в форме его спины под одеялом. Затем я закрываю дверь и медленно отодвигаю задвижку, издавая меньше шума, чем мыши, снующие по стенам.
Я рада, что у Джуда не было проблем с засыпанием — я просто удивлена, что он не храпит.
В соседней комнате на библиотечных полках полно пустот, недостающие книги разбросаны по полу, как упавшие птицы. Мое собственное отражение пугает меня в серебристом зеркале. Я пересекаю
Еще один скрип заставляет меня крутануться на каблуках, тени кружатся, когда фонарь поворачивается. Снизу, из столовой, доносится отчетливый звук клавиш пианино…
Мой скальп стягивается, а кожа холодеет.
Звучит одна нота, потом другая, потом еще: бинг, бинг, бинг…
Я застываю на месте, сердце превращается в кусок льда в моей груди. Затем внезапно я несусь вниз по лестнице, бешено размахивая фонарем. Я перепрыгиваю через сломанные ступеньки внизу, только чтобы поскользнуться на мокром пятне на плитке и растянуться. Мой фонарь разбивается о стену.
Я поднимаюсь и прихрамываю в столовую.
Там пусто. Клавиши открытого пианино блестят в лунном свете, как кость. Комната наглухо закрыта, все разбитые окна забиты досками.
Я все равно осматриваю пространство, сердце уже проснулось и колотится. Я услышала, как кто-то движется здесь внизу. И я знаю, что слышала игру на пианино.
Я ощупью пробираюсь на кухню, нахожу спички и свечи, которые оставила на столешнице. Свет от свечи менее мощный, чем от фонаря, и освещает всего пару футов перед моим лицом. Я проверяю заднюю дверь, затем переднюю и даже дверь в застекленный зимний сад. Все три заперты на засовы.
Сейчас дом кажется пустым, темным и тихим. Окна заколочены, все двери надежно заперты.
Повинуясь интуиции, я хватаю ключи от машины и забираюсь в Бронко, возвращаясь по единственной дороге прочь от этого дома. Когда я подъезжаю к точке с железными столбами забора, я выключаю фары и подкрадываюсь немного ближе. Затем я паркуюсь и выхожу.
Я иду в лес в направлении темно-синих фронтонов, пустот на фоне звездного неба.
Я должна быть напугана больше, чем когда-либо, одна здесь, в темноте, но мной движет странная уверенность. Под моими ногами хрустят ветки и опавшие листья.
Уже больше двух часов ночи.
И все же, как я и подозревала, в доме Дейна горит единственный свет.
* * *
Мне бы хотелось встретиться с ним лицом к лицу прямо здесь и сейчас, но я чувствовала себя немного уязвимой без штанов.
Вместо этого я поехала домой, поспала несколько беспокойных часов, натянула джинсы и чистую рубашку, затем помчалась обратно, чтобы постучать в его дверь.
Отвечает Дейн, выглядя помятым и крайне раздраженным.
— Ты пришла на двенадцать часов раньше, — он проводит рукой по своим густым, растрепанным волосам, от чего они только еще больше встают дыбом. На нем тот же халат, без рубашки, свободные брюки, босые ноги. Я вдыхаю теплый,
Каким-то образом, только что встав с постели, он выглядит еще лучше. Возможно, это потому, что он выглядит немного более человечным с растрепанными волосами и слегка раскрасневшимся лицом. Его кожа выглядит мягче, но его желудок тяжелеет еще до того, как он что-нибудь съест.
Он прекрасен пугающим образом, как ледник или меч, эти золотистые глаза жестоки, как у хищной птицы. Все это чрезвычайно отвлекает, и если это делает меня поверхностной, то да, должно быть, так оно и есть. Потому что трудно составить предложение, и не только из-за трехчасового сна…
Я выпаливаю:
— Ты был в моем доме прошлой ночью?
Дейн бросает на меня долгий взгляд, который я не могу прочесть.
— Ты видела меня в своем доме?
— Странный способ ответить на этот вопрос...
— Не такой странный, как то, что ты стучишь в мою дверь в семь часов утра. Что является ужасным способом расположить меня к себе на случай, если тебе интересно.
— Я не уверена, что пытаюсь расположить к себе, — я искоса смотрю на него. — Отчасти зависит от того, вломился ли ты.
— Зачем мне это делать? У меня есть свой собственный дом прямо здесь.
Он не улыбается, но что-то в его тоне заставляет меня думать, что это была его версия шутки. Это, безусловно, напоминание о том, что дом за его спиной массивный, красивый и в отличном состоянии, в то время как мой — груда хлама. Даже у призрака был бы лучший вкус, чем преследовать меня, пока есть такая возможность.
— Я услышала, как кто-то внизу, — говорю я довольно неуверенно. — Играет на пианино.
— Какую песню?
Это снова сбивает меня с толку. Он так... бесит.
— Они не играли My Heart Will Go On, — огрызаюсь я. — Это была пара нот.
— Может быть, мышь пробежала по клавишам, — Дейн выглядит скучающим, и кажется, что он предпочел бы вернуться в дом выпить кофе или еще поспать. Судя по теням у него под глазами, я бы предположила последнее.
— Это была не мышь, — говорю я, хотя уже не так уверена. В ярком утреннем свете мысль о том, что кто-то вломился в мой дом, чтобы поиграть на пианино, звучит примерно так же глупо, как привидения.
— Это тоже был не я, — Дейн зевает и не утруждает себя тем, чтобы скрыть это.
— Почему же ты тогда не спал?
Его взгляд заостряется, и зевота исчезает.
— Откуда ты знаешь, что я не спал?
— Я приехала сюда. Я видела у тебя свет.
Его рот слегка изгибается.
— Ну и кто теперь кого преследует?
Он прислоняется к дверному косяку, и халат, будто не желая больше сдерживать его, распахивается, обнажая больше его длинного, худощавого тела. Мышцы его, такие рельефные, что я видела подобные только на страницах журналов, а не у реального человека, стоящего всего в двух футах от меня. В 3D это выглядит еще ярче, даже в 4D — каждый раз, когда он двигается, я ощущаю его теплый постельный аромат, и моё лицо вспыхивает ещё сильнее.