Гримуар лиходеев. Гризельда
Шрифт:
– Да, да, – согласился один из них, уважительно кланяясь детективу. – Мы тут уж как-нибудь сами разберёмся.
– Именно! – поддакнул второй водитель.
Больше задерживаться возле ФУПА Боул не стал, так как знал, что нещадно пропускает планёрку, которую должен был посещать ежедневно. Ещё один минус к пользе идеи Лоуби привлечь независимого эксперта к расследованию разворованного капища.
С этими мыслями Фиджеральд в ужасе обернулся, выискивая взглядом куклу, бесшумно преследующую его. А ведь он обещал охранять это кровожадное чудовище, ещё некогда бывшее человеком. Боул
Глиняный сосуд, закреплённый где-то, предположительно, в центре фарфорового тельца этой куклы, служил вместилищем души, в данном случае принадлежащей Вианон Плёссинг, падчерице Эдвина Груета Плёссинга.
«Уж не он ли поставил эксперимент, а? – подумал так детектив. – Интересно, а была ли у него лицензия на это действие?»
Пока он шёл вдоль улицы, не обращая абсолютно никакого внимания на происходящую вокруг сумятицу, думал о неожиданной гостье мистера Плёссинга и пытался воспроизвести в уме все детали недавней встречи.
«Профессор явно был удивлён и не сразу узнал эту куклу, – мысль проскочила в голове Боула, едва он вновь скосил взгляд к идущей рядом Вианон. – Не думаю, что он играл. Или же он удивился её прибытию в ФУПА? Нет, он точно её не узнал. И то, как Эдвин меня выпроводил, а после этого попросил охранять куклу – означает, что ей необходима защита, а не секретность. А значит, проблем с лицензией быть не должно, но всё же следует это проверить».
– Если вы задаётесь закономерным вопросом о лицензии на моё создание, то зря волнуетесь. Мы с мамой прибыли из Асториса, а в этом городе, как вы знаете, эксперименты над живой материей не запрещены, – тоненький кукольный голосок прозвучал совсем близко.
Боул вздрогнул, не ожидая столь подробного, а главное, скорого ответа на вопрос, даже не озвученный вслух.
– И нет, мысли ваши я не читаю, просто предполагаю о логичном интересе для принципиального детектива, подобного вам.
– Так значит, это твоя мама сделала тебя такой? – пропустив мимо ушей предыдущее высказывание, Фиджеральд, как настоящая ищейка, зацепился за интересующее его в данный момент. – Или с её разрешения это сделал один из кукольников Асториса? Какой-нибудь каторжник?
– Нет, это она, – утвердительно ответила Вианон.
Хоть и не желал того, но детектив громко выдохнул и скрипнул зубами, сдерживая рвущийся наружу неласковый эпитет.
– У неё не было выбора. Она и так многим рисковала ради того, чтобы я продолжила свою жизнь… – В голосе куклы зазвучали грустные нотки. – Но не будем об этом, лучше расскажите про капище.
– Я ещё не закончил… – проворчал Боул, ныряя за лацкан помятого пиджака, чтобы достать пачку сигарет. Однако тут его ждало жгучее разочарование. Память услужливо подсказала, что пустую упаковку он выкинул ещё вчера ночью, когда выходил покурить в перерывах между «работой». А новой разжиться не успел.
– Зато я закончила, – на полном серьёзе призналась Вианон. – Поэтому не вижу смысла тратить время на пустые попытки меня допросить. Так что там с капищем?
– Не сейчас, – проворчал детектив, заметив впереди угол 47-й улицы. А когда пригляделся, с недовольством сплюнул на тротуар, заметив столь ненавистную проблему по имени Феллоуз Флетчер.
Сидя на корточках, бывший могильщик, а ныне криминалист, собирал пинцетом биологические материалы новоиспечённой жертвы автокатастрофы. Одним быстрым движением светло-русые клоки волос были отправлены в бумажный пакет, аккуратно пронумерованный, подписанный. Который уже в свою очередь был помещён в один из многочисленных кармашков квадратного саквояжа профессионала.
А стоящий рядом специалист Дорожного управления допрашивал или очевидца, или же виновного. Нервный мужчина в серой робе с регистрационным номером, вышитым на кармане жёлтыми нитками, стоял и растерянно озирался по сторонам, когда полицейский в очередной раз повторял свой вопрос.
– Так вы видели, кто это сделал, или нет?
– Я? – очевидец удивлённо округлил глаза. – Как я мог видеть, когда тут такое творилось?
– Что у вас здесь, – подойдя ближе к месту происшествия, Боул оценивающе окинул взглядом перекрёсток, слегка помятый и окровавленный бампер грузового мобиля, красные следы на тротуаре, ведущие прямо к телу жертвы. Одежда и фигура останков были предположительно женские.
Сидящий на корточках Феллоуз Флетчер молчал. А стоящий рядом с мужчиной в робе полицейский протянул руку для приветствия:
– Здравствуй, Джери, – и без всяких предисловий кивнул в сторону машины, поясняя: – Водитель этой Ригги, скорее всего, тронулся с места, когда застал затмение и не заметил самоубийцу, прыгнувшую ему под колёса. А когда он сбил девушку, то сбежал, оставив дверь машины открытой.
Боул хотел спросить ещё что-то, однако был вынужден отвлечься.
– Зачем вам её волосы? – послышался тоненький голосок куклы, когда она рискнула склониться к Фелзу, заглядывая через плечо в его саквояж. – Ведь вы достали из сумочки документы жертвы и уже собираетесь приобщить их к делу, не так ли?
– Простите, а вы кто? – Феллоуз бросил недовольный взгляд на Вианон, явно намереваясь не ограничиться только лишь вопросом.
– Это – независимый эксперт, – выпалил детектив. – Она будет работать со мной. А ты, Феллоуз, отвечай. Зачем тебе биоматериалы потерпевшей?
– Для экспертизы, – недовольно буркнул криминалист.
– А поточнее? – Казалось, кукла вцепилась в Фелза мертвой хваткой. Потому что смотрела на него пристально.
– Чтобы заполнить медицинскую карту, если она ни разу не обращалась в наши учреждения.
Спрятав руки за спиной, Нона показала детективу знак – «ложь» и призвала тем самым на помощь.
– Мэт, я забираю это дело себе. Феллоуз, вынь улики из чемодана и передай их нашему новому эксперту.
– Но… – сотрудник Дорожного управления попытался возразить. – Здесь же налицо обычная авария. Водитель зазевался и сбил бедняжку, застывшую на дороге. От полученных травм она скончалась на месте.
– Это не так, – возразила Вианон. – Девушка была ещё жива…
– Быть не может! – вспылил Феллоуз. Подскочив на ноги, он шагнул к Вианон с пинцетом в руках, стиснув его, будто рукоять ножа. Да так сильно, что костяшки его пальцев побелели. – Вы меня в чём-то обвиняете?