Гримус
Шрифт:
— Я живу там, — говорит она.
На скальном выступе над городом виден черный дом, расположенный у границы облачного покрова. Черные стены дома мрачностью и непроницаемостью не уступают своей хозяйке.
— Думаю, мы с вами еще увидимся. И довольно скоро, — добавляет женщина и бьет пятками в бока своего осла. Животное начинает трусить по дороге.
— Но кто вы? — кричит ей вслед Взлетающий Орел.
Фигура на осле удаляется неспешной рысью.
— Миссис Виргилий Джонс! — отзывается Лив, и снова слышится невеселое горькое удивление в ее спокойном голосе.
Глава 42
Брючный ремень мистеру Виргилию Джонсу был теперь не нужен. Он больше не носил брюк.
Его
Потеряв дар речи от подобной картины, Взлетающий Орел застыл в дверях комнаты Камы. Заметив его, Виргилий Джонс отнял руку от соблазнительной плоти мадемуазель Сутры, снял с головы котелок и шутливо отсалютовал им.
— А! — довольно воскликнул при этом он, — мой старый друг, мой дорогой молодой бычок, такой горячий, такой настойчивый. Взлетающий Орел, я рад вас видеть. Приветы вам, салюты, феличиты и добрые дни. Вот, выпейте вина. Снимите одежду. Отдохните. Что скажете обо мне? Как я устроился — роскошно? Чувствую себя на седьмом небе, замечательно, превосходно, блеск. Я — выздоравливающий джинн, а это мой скромный гарем. Маленькие прелести жизни.
Взлетающий Орел шагнул в комнату, помедлил немного, потом сделал еще шаг. Кама Сутра спрыгнула с кровати и подбежала к нему. Наступив правой ногой на его правую ступню, левой ногой она обвила талию Орла. Потом положила правую руку на его правое плечо, обняла левой рукой за шею, подняла к нему лицо и тихо заворковала.
Виргилий Джонс счастливо расхохотался, звонко хлопая себя свободной левой рукой по ляжке и сильно колыхая объемистым животом.
— Вы только посмотрите на нее, — довольно улыбаясь, воскликнул он. — Позиция «Взбирающаяся на гору»! Какая необычайная уместность, какая уместная необычность. Понимаете, понимаете, Взлетающий Орел? Вы «гора», а она «взбирающаяся на гору», с тем чтобы вымолить у вас поцелуй. Голубиная воркотня и все такое прочее туда же. Уникальная исключительная техника Камы Сутры.
— Кукукукуку, — говорит ему Кама Сутра.
Мадам Джокаста надула губки.
— Похоже, мои девушки ему не нравятся, — заметила она. — Может быть, послать за Гилом?
Кама Сутра отпустила Взлетающего Орла и неторопливо вернулась на ложе.
— О да, конечно, — отозвался Виргилий Джонс, заходясь от смеха пуще прежнего. Он отпил из кувшина, поперхнулся и закашлялся. Мелкие брызги вина полетели на простыни. Мадам Джокасте тоже досталось.
Мадам встала, прошла к двери и несколько раз дернула там за вышитую ленту звонка. Возвращаясь к Виргилию, она сухо заметила Взлетающему Орлу:
— Рада наконец повидаться с вами.
— Я пришел… извиниться… — нерешительно ответил Взлетающий Орел.
Мадам Джокаста прервала его:
— Перед кем, перед Виргилием? Ну что же, очень мило с вашей стороны.
Она ослепительно улыбнулась и, широко размахнувшись, влепила Взлетающему Орлу пощечину.
— Надеюсь, вы не удивлены? — спросила она и отвесила ему вторую пощечину, с другой стороны, причем улыбка ее не дрогнула при этом ни на миг. — Вот так-то лучше, — заключила она.
Позади Взлетающего Орла распахнулась дверь. В комнату вошел, наверное, самый красивый из виденных Взлетающим Орлом мужчина. Гил Приап неторопливо вступил в покои Камы, лениво поглаживая впечатляющий предмет своего ремесла. С такой же ленивой неспешностью предмет этот поднялся в направлении Взлетающего Орла, установившись под сносным углом.
— Этот? — спросил Приап мадам Джокасту, кивнув на Орла.
— Этот, — ответила мадам, усаживаясь на кровать рядом с Виргилием.
— Прямо здесь? — осведомился Приап, смерив Взлетающего Орла взглядом сверхопытного профессионала.
— Прямо здесь, — ответила Джокаста.
— Не хотите ли, чтобы я раздел вас? — спросил Гил Приап Взлетающего Орла. Судя по усталому тону, ожидаемым ответом было: «Нет».
— Чертов лентяй, — вспылила мадам. — Раздень его, говорю тебе. Он копуша только поначалу, — добавила она виновато, обращаясь к Взлетающему Орлу.
Взлетающий Орел отвел томные руки Гила Приапа и сосредоточенно, не обращая внимания на участников неожиданной сцены, заговорил с Виргилием Джонсом.
— Виргилий, — начал он голосом, подрагивающим от волнения, выдавая тем самым свою неуверенность и слабую надежду на успех, — мне очень жаль, что тогда в «Эльбе» так вышло. Я должен был вступиться за вас. Можно поговорить с вами наедине?
— Ах, голубчик! — немедленно воскликнула мадам Джокаста. — К чему такая щепетильность? Разве мы кусаемся? Разве мешаем? Какое право вы имеете просить мистера Джонса о чем бы то ни было?
Виргилий надул щеки и прыснул. Взлетающий Орел понял, что жалок донельзя, и поднявшийся в нем гнев смешался со стыдом и отвращением, лишив его всякого благоразумия.
— Что ж, прекрасно, — отозвался он, — я действительно не знаю, зачем пришел сюда. Что руководило мной — дружеские чувства, обязательства или — не могу не признать это — чувство вины? Я рассчитываю на вашу помощь… я хотел о многом вас расспросить, надеялся, что вы снова согласитесь стать моим проводником… Но теперь я понимаю, что надеялся напрасно. Печально видеть, что именно вы, Виргилий, нашли успокоение в таком… пали так низко. Не вы ли говорили мне, как важно иметь достоинство? «Человек живет, чтобы хоть как-то упорядочить своим существованием пустоту бессмысленности окружающей вселенной»… разве это не ваши слова? Неужели, говоря это, вы имели в виду это дно жизни, эту душевную импотенцию похоти? Неужели жалость к себе затмила в вас все остальное, высокое? Каким образом им удалось заставить вас забыть о том, ради чего вы покинули Долорес? Я хочу расспросить вас о многом, у меня десятки вопросов, но я ждал, когда вы будете к ним готовы. Как выяснилось, ждал слишком долго и упустил шанс докричаться до вас. Вы пали, а я уже не могу уйти из этого города. Вы не просто пали… вы мумифицированы, вас поместили в саркофаг и вместо пирамиды воздвигли над вами публичный дом. В котором…
— Заткнись, — со спокойной яростью приказала мадам Джокаста.
Взлетающий Орел, чьи отчаяние и вина наконец нашли выход, вздрогнул и замолчал, застыв посреди душной комнаты под злобным взором Гила Приапа и насмешливым Виргилия, которому Кама, ни на что не обращая внимания, продолжала самозабвенно целовать ноги. Мадам Джокаста дрожала от ярости, не сознавая, как эта ярость способствует укреплению мостика между двумя странниками.
— Вы, — продолжала мадам, кривясь, — законченный эгоист. Как только вы поняли, что мистер Джонс добрый и отзывчивый человек, готовый пойти навстречу любому, вы начали безжалостно использовать его всеми возможными способами. Вы вырвали у него услугу, словно живой зуб. Вам было наплевать на боль, которую он испытал при этом, наплевать на то, что он оставил ради вас, наплевать на то, что стало с ним потом. И вот теперь вы снова пришли к нему за помощью и советом. Вам снова нужен проводник, и вас не волнует, что мистер Джонс наконец-то нашел у нас покой и защиту. Какое право вы имеете требовать что-то от мистера Джонса? Он вам ничего не должен. Человек, отвечающий предательством на любовь, бесчестен. Виргилий нашел наконец свой дом; оставьте же его в покое.