Грис-космоплаватель
Шрифт:
– Падай! – скомандовал Вергойн.
Грис упал наземь, потому что и сам увидел, что брюхо ворона угрожающе раздулось вначале до размеров бочки, затем – цистерны, воздушного шара, дирижабля – и с оглушительным грохотом лопнуло, выбросив весь Срединный Мир в пространство…
Глава 32
Странное это было ощущение – видеть, как вокруг тебя нарождается новая Вселенная. С яростным шипением разгорались новые и сверхновые звездочки, они группировались в ассоциации, образовывали вращающиеся спирали, сходились
– Осторожнее. Дай этому шаровому скоплению найти свое место. Оно может послужить неплохим маяком будущим космоплавателям.
Грис с изумлением взглянул на него. За считанные минуты в облике командора произошли разительные перемены. Вместо изодранного комбинезона на нем была просторная хламида, сотканная из золотых нитей. На голове мерцала самоцветами богатая диадема, а в руке он сжимал жезл, некогда висевший на шее Старого Какубана.
– Не удивляйся, малыш, – рассмеялся он. – Мы победили. И отныне этот мир – наш! А теперь… Летим!
– Как? – поразился Грис, увидев, что он поднялся в воздух на добрых три метра, не сделав при этом ни одного движения, ни даже единственного взмаха рукой. – Ты умеешь летать?
– Ты теперь тоже умеешь, – улыбнулся Вергойн и объявил: – Эй вы! Знайте все, что мой верный друг и соратник Грис-Космоплаватель наделен мною правом летать где и куда захочет!..
– Ура! – воскликнул Грис. – Я – лечу! Ур-ра-а!!..
Они поднимались в воздух и смеялись, играли, барахтались в набегающих потоках легкого ветерка. А далеко внизу под ними Шалый, копошившийся в останках Старого Какубана поднял свою морду и с изумлением заревел. На земле царила нервозная тишина. Вокруг не видно было ни души, лишь настороженно двигались стволы орудий, сверкали на солнце линзы галактических лазерных пушек, лихорадочно вращались антенны радиолокаторов, а сверху на них пикировала крепость Дон-Ди-Данг.
– Бежим! – предложил Грис.
– Боюсь, что не успеем, – сквозь зубы пробормотал Вергойн. – Я еще не так силен, а против такой громадины бессильны даже боги.
И земля разразилась бесчисленным множеством вспышек, и все ракеты, снаряды и лазерные лучи прямиком устремились к крепости, которая внезапно затряслась и развалилась на куски. Ее обломки стремительно понеслись к земле и с оглушительным грохотом разорвались где-то вдали.
– Вот здорово! – изумился Грис.
– Нас теперь ни пуля, ни луч не берет! – похвастал командор.
– Смотри, – сказал Грис, – там…
Невдалеке от них парила одинокая платформа, на которой, прижав руки к груди, стояла девушка.
– Да! Да, идем к ней! – обрадовался командор.
Они снизились и ступили на платформу.
– Моя царица! – с радостным волнением сказал Вергойн. – Хотя нет – богиня! Моя богиня!..
– Не богиня и не твоя, – негромко ответила Отрада. – И ты не мой бог. На мне – черное кольцо, черный обруч и черный пояс.
– Я повелеваю им исчезнуть! – заявил командор.
– Это не в твоей власти, Малый Какубан. Ты, конечно, теперь могуч, но и божье могущество небезгранично. Нет границ одному коварству. Твоему коварству, Малый…
– Не называй меня так!
– Конечно, – согласилась царевна, – ведь ты победил Старого, победил пусть и чужими руками и потому стал просто Какубаном Первым-И-Единственным.
– Мне не нравиться это имя, – поморщился командор.
– Но оно все равно будет твоим, хочешь ты этого или нет. И если раньше в мирах были два бога, ты, бог света, добра и радости, и он, бог зла, войны и мрака, то теперь ты объединил в себе то и другое. И ты не сможешь противиться злым силам в сердце твоем, потому
– Цель оправдывает средства, – заявил Вергойн, – ведь я сражался с силами зла.
– Нельзя сражаться со злом такими же подлыми методами. Ты же в своих целях использовал страдания несчастного, напуганного, мальчика. Захватив корабль фарарийцев, ты на одну-единственную секунду одел на себя вневр. С этого мгновения время для тебя застыло, ты проворно сбегал в прошлое и в будущее, ухитрившись обвести вокруг пальца весь белый свет. Первым делом ты подстерег Старого Какубана и стащил его закукленный мир, упрятанный в мешок. Но овладеть им ты не смог, чудовищная масса этого мира могла втянуть в себя все, что угодно. Открыть его мог лишь темпоральный Скипетр власти, существующий одновременно в десяти временах. И ты решил сотворить его сам. Ты решил повернуть время вспять и заставить его служить тебе. Для этого ты прежде всего состряпал древнее пророчество и подсунул его фарарийцам. Ты же явился в подсознание этого мальчика, готовя его исподволь к будущей службе. Ты же раздразнил медведя и вывел его на поляну. И сам же скормил ему тайком вневры, все до единого, хотя одного-единственного хватило бы с лихвой на то, чтобы вернуть мальчика домой.
– Это правда? – спросил Грис, взглянув на командора. Тот не ответил, лишь отвел глаза. Потом сказал:
– Я тоже рисковал жизнью. Я пожертвовал друзьями. Я подвергался пыткам и побоям…
– Но все это ты проделал не из любви к людям, а во имя своего гигантского, непомерного честолюбия. Ты твердо решил стать повелителем этого мира – и ты добился этого, Какубан!
– Не называй меня так! – вскричал тот в гневе.
– Да посмотри же на себя! Как тебя еще называть?
И в самом деле, удивительные изменения произошли с командором в считанные мгновения. Нет, внешне он остался почти таким же – рослым, плечистым, поджарым белокурым мужчиной лет тридцати, с горделивой осанкой, но в то же время что-то изменилось внутри него. Потух и стал вороватым взгляд, глаза его постоянно бегали с места на место, пальцы стали цепкими и сухими, весь он как-то поджался и нахохлился, потемнел и вдруг стал удивительно похож на большую, старую, серую ворону.
И тут Грис понял, что он стар, невероятно стар, и мудр, что от роду ему множество веков, что видел он зарождение и гибель цивилизаций, знал и мир, и войны, и любовь, и ненависть, и везде, и всегда на протяжении этих веков он сражался и проигрывал одну войну за другой, и погибал, и вновь нарождался для новой борьбы до тех пор пока смертельно не устал от всего этого и не решил одним решительным и тщательно выверенным ударом покончить со всем. Но не рассчитал, ах, как не рассчитал он всех последствий этой победы. И стало мальчику бесконечно жаль это всесильное существо, павшее жертвой собственной хитрости и коварства.
– Все это… – со слезами на глазах сказал командор, – все это лишь из любви к тебе, Рада, Радость моя. Ведь только так я мог разрушить сковавшие тебя злые чары!
– А ведь и я любила Звездного Вергойна, – прошептала Отрада. – Знал бы ты, как я ждала его…
– И я пришел!
– Я ждала человека, а не бога. Я любила честного, искреннего, отважного героя. Но ты предал сам себя, командор, и вместе с собой свою любовь и меня. Никакая самая возвышенная цель не способна оправдать коварство, ложь и чужие страдания. Никакие, самые высокие и благородные помыслы не способны искупить твою вину перед этим ребенком. Прощай, Грис, – она шагнула к нему и взяла его за руку. – Возьми это! – сняв с пальца черное кольцо, она надела на его безымянный палец. – Ты освободил мое сердце, но душа и тело мои еще скованы древним заклятьем. Вырастай поскорее и приходи за мной. Я за это время ничуть не постарею. Ты придешь?