Гроб из Гонконга
Шрифт:
– Что тут случилось? – спросил он, когда лифт начал медленно подниматься на четвертый этаж.
– Я обнаружил этим утром в своем офисе мертвую китаянку, – отвечал я. – Полицейские в восторге от этого.
Он уставился на меня:
– Мертвую?
– Кто-то застрелил ее.
Эта информация, казалось, застряла в его ушах.
– Ты хочешь сказать, что она была убита?
– Да, именно так это и называется.
– Ладно! Ради бога!
– То же сказал и я, увидев ее.
– А кто ее убил?
– А вот этого я не знаю. Когда ты вчера покинул свой офис? Ты
– Я ушел приблизительно в девять. Швейцар запирал двери.
– Ты не слышал выстрела?
– Господи… нет!
– Когда ты уезжал, был ли свет в моем офисе, не заметил?
– Не было. Я слышал, что вы ушли примерно в шесть.
– Верно.
Теперь мне стало страшно. Должно быть, эта китайская девушка была убита после девяти. Мое алиби было ни к черту.
Лифт остановился на четвертом этаже. Мы вышли. В дверях моего офиса стояли швейцар и сержант Пульский. Швейцар смотрел на меня так, будто я был двухголовым чудовищем. Они вошли в лифт и скрылись с глаз долой.
– Ну, я полагаю, ты теперь будешь занят, – сказал Уэйд, глядя на копа у моей двери. – Если я могу чем-нибудь помочь…
– Спасибо, – ответил я. – Я дам знать.
Оставив его, я прошел мимо копа к себе. Прихожая была совершенно пустой, если не считать обгоревших спичек на полу и окурков где угодно, только не в пепельницах. Я вошел в офис.
Лейтенант Ретник сидел за моим столом. Он окинул меня обычным коповским взглядом и затем кивнул на клиентский стул, где было пятно крови. Мне не хотелось садиться на него, и я устроился на подлокотнике.
– У тебя есть разрешение на ношение оружия? – спросил он.
– Да.
– Какое оружие?
– Револьвер тридцать восьмого калибра, специальный полицейский.
Он протянул руку ладонью вверх:
– Давай.
– Он лежит в правом ящике стола.
Ретник долго смотрел на меня, затем убрал руку.
– Его там нет. Я уже осмотрел твой стол.
Я боролся с искушением вытереть струйку холодного пота, который начал бежать по спине.
– Он должен лежать там.
Он вынул сигару, открыв футляр из свиной кожи, снял обертку, ткнул в сигару концом спички и прикурил. Все время он не спускал с меня твердого взгляда.
– Ее застрелили из тридцать восьмого, – сказал он. – Врач говорит, что она умерла около трех часов ночи. Слушай, Райан, почему бы тебе не признаться? И что же было в сумочке у этой узкоглазой?
С усилием сдерживаясь, я произнес:
– Может быть, я и кажусь тебе тупым и ни на что не годным сыщиком, но не считаешь же ты, будто я настолько глуп, чтобы убить клиента в своем же офисе собственным оружием, даже если бы у нее при себе было все золото Форт-Нокса?
Он снова затянулся сигарой и выпустил в меня струю дыма.
– Не знаю, но ты мог бы. А вдруг ты пытаешься играть в умника и сочинил для себя железное алиби, – сказал он не очень уверенно.
– Если бы ее убил я, то в знал бы время ее смерти. Тогда я подготовил бы алиби не на восемь тридцать, а раньше – на три часа.
Он повернулся в моем кресле, и этот скрип подействовал мне на нервы.
– Что она делала в твоем офисе
– Хочешь услышать предположение?
– Смотри, Райан, у нас не было убийств в этом городе уже пять лет. У меня должна быть какая-то история, чтобы скормить ее прессе. Любые твои идеи я выслушаю. Помоги мне – и я помогу тебе. Я имею основания арестовать тебя и бросить за решетку: улики против тебя, но я даю тебе шанс доказать, что я не прав. Так что давай свои предположения.
– Допустим, она из Фриско [1] . И ей срочно понадобилось поговорить со мной. Не спрашивай, почему именно со мной или почему она не могла поговорить с частным детективом во Фриско: предположим, что так оно и было. Предположим, она собралась лететь самолетом и решилась на это в семь вечера. Она понимала, что, пока долетит, рабочий день закончится, и поэтому позвонила. Хардвик, избавившись от меня, ждал здесь, чтобы ответить на звонок. Она сказала ему, что летит сюда и появится здесь около трех часов. Он ответил, что будет ждать. В аэропорту она взяла такси и приехала сюда. Хардвик выслушал ее, а затем застрелил.
1
Сан-Франциско.
– Используя твой револьвер?
– Используя мой револьвер.
– Вход в это здание запирается в девять. Замок не взломан. Как же Хардвик и узкоглазая сюда вошли?
– Хардвик, вероятно, прибыл, как только я уехал, – прежде, чем швейцар закрыл двери. Он знал, что я уже в пути, и спокойно мог сидеть здесь и ждать телефонного звонка. Когда она приехала, он сошел вниз и впустил ее. Там американский замок, и нет никакой проблемы открыть его изнутри.
– Тебе бы писать сценарии для фильмов, – сказал он неприязненно. – И все это ты собираешься наболтать жюри присяжных?
– Можно проверить. Ее должны были видеть в аэропорту. Таксисты ее запомнили бы.
– Даже если ее кто-то опознает, как ты говоришь, кто может поручиться, что это не ты ответил на телефонный звонок, а какой-то Хардвик?
– Он не какой-то. Если ты свяжешься со службой быстрой доставки, то узнаешь, что он послал мне триста долларов. Ты также можешь проверить, что я был рядом с домом номер тридцать три на бульваре Коннаут с семи тридцати вечера до девяти утра. После этого, хотя я и был там, проехал только один автомобиль около двух часов, но я не знаю, видел ли водитель меня. В шесть, молочник скажет вам, я был все еще там.
– И все же меня интересует, где ты был между часом и четырьмя часами ночи.
– Я был рядом с домом номер тридцать три на бульваре Коннаут.
Он пожал плечами:
– Для порядка покажи, что у тебя в карманах.
Я вывернул карманы, сложив содержимое на столе. Он посмотрел без интереса.
– Если бы я что-то у нее украл, – сказал я, – то не стал бы носить это в карманах.
Он поднялся:
– Не уезжай из города. Какой-нибудь мелочи будет достаточно, чтобы запереть тебя в камере как важного свидетеля, так что смотри в оба.