Гробница императора
Шрифт:
Глава 23
Все еще потрясенный внезапным нападением, Линь Йон смотрел с отвращением, как четвертого боевика, захваченного в плен телохранителями Пау Веня, отвели из дома за стену из серого кирпича в сарай, расположенный в густых зарослях в пятидесяти метрах от владения. Четверо телохранителей Пау раздели пленника донага, связали его прочными веревками и подвесили в воздухе на деревянном Г-образном журавле.
– Я развожу лошадей и коз, – объяснил гостю Пау. – Этот журавль мы используем, чтобы поднимать сено под крышу сарая.
Журавль взметнулся
– Огонь должен быть очень жарким, – сказал Пау. – В противном случае усилия окажутся бесполезными.
Опустилась ночь, черная и безлунная. Связанный пленник болтался под самой стрелой журавля. Его рот был залеплен изолентой, но в красноватых отблесках пламени костра Линь разглядел у него на лице ужас.
– И какова цель всего этого? – спросил он у Пау.
– Нам нужна информация. Этого человека спросили вежливо, но он отказался отвечать.
– Вы собираетесь поджарить его живьем?
– Вовсе нет. Это было бы варварством.
Линь изо всех сил старался сохранять спокойствие, напоминая себе, что Карл Тан приказал его убить. Заговоры, чистки, аресты, пытки, суды, тюремные заключения и даже смертные казни были в Китае обычным делом.
Но открытое политическое убийство?
Вероятно, Тан рассчитывал, что поскольку покушение произойдет в Бельгии, его можно будет списать на обычное разбойное нападение. Истинные обстоятельства внезапной смерти в 1971 году Линь Бяо, которого Мао Цзэдун назначил своим преемником, так и не были преданы огласке. Линь Бяо якобы погиб в авиакатастрофе на территории Монголии, пытаясь бежать из Китая после того, как его обвинили в заговоре с целью смещения Мао. Однако обнародована была только официальная версия случившегося. Никто не знал, где и как окончил свою жизнь Линь Бяо – известно было только то, что он умер.
И еще Линь повторял себе, что человек, болтающийся под крышей сарая, хотел его убить.
Один из телохранителей показал, что костер готов.
Пау кивнул, подавая знак.
Его телохранитель закрутил лебедку так, что стрела развернулась на девяносто градусов. Босые пятки пленника оказались в трех метрах над языками пламени.
– Следите за тем, чтобы огонь не доставал до тела, – негромко распорядился Пау. – Слишком сильная боль. Чересчур быстро. Контрпродуктивно.
Линь гадал, зачем ему показывают этот урок пытки. Очевидно, старик знал толк в истязаниях. Но из того, что было известно Линю о правлении Мао, весь режим мастерски владел этим искусством. Пау стоял неподвижно, облаченный в халат из тонкой белой материи, наблюдая за тем, как пленник пытается вырваться из пут.
– Ответишь ли ты на мой вопрос? – крикнул он.
Пленник не подал знака, что услышал его, и только продолжал вырываться.
– Вот видите, товарищ министр, – сказал Пау, – сам по себе огонь доставляет невыносимые мучения, но есть кое-что
Едва уловимое движение его руки – и один из телохранителей высыпал в огонь содержимое ведра. Громкое шипение, волна жара, взметнувшая порошок в воздух, где он испарился, обволакивая пленника удушливым облаком.
Несчастный судорожно забился в страшных муках.
Ночной воздух наполнился едким запахом.
– Молотый жгучий перец, – объяснил Пау. – Один уже жар причиняет адскую боль, но висящие в воздухе химические испарения многократно усиливают воздействие температуры на кожу. Если бедолага не успел зажмуриться, он ослепнет на несколько часов. Пары раздражают зрачки.
Он подал знак, и еще одно ведро порошка отправилось в костер.
Линь представил себе, что испытывает пленник.
– Не сочувствуйте ему, – словно прочтя его мысли, заметил Пау. – Этот человек является подручным Карла Тана. Вашего врага. Я просто хочу, чтобы он рассказал все, что ему известно.
На самом деле того же самого хотел и Линь.
Огонь продолжал бушевать, и языки пламени уже начинали лизать пятки пленника.
Тот затряс головой, показывая, что признает свое поражение.
– Как видите, много времени это не заняло.
Пау подал знак, и телохранитель развернул журавль прочь от костра. Со рта пленника сорвали изоленту. Ночную темноту разорвал пронзительный крик.
– Никто тебя не услышит, – назидательно промолвил Пау. – До ближайших соседей несколько километров. Говори то, что мы хотим знать, или отправишься обратно в огонь.
Пленник сделал несколько жадных глотков прохладного воздуха, приходя в себя.
– Тан… хочет вас убить. И министра Линя тоже.
– Говори дальше, – приказал Пау.
– Он… охотится… за светильником… Прямо сейчас.
– А Кассиопея Витт?
– Она… тоже… охотится за светильником. Ей… позволили… бежать. За ней… следят.
– Как видите, товарищ министр, – произнес вполголоса Пау, – вот почему приходится прибегать к пытке. Это дает результаты. Так можно узнать много полезного.
Линю к горлу подкатила тошнота. Неужели здесь нет никаких законов морали? Куда подевалась совесть этого человека?
Пау снова подал знак, и пленника опустили на землю. Один из телохранителей достал из-за пазухи халата пистолет и выстрелил связанному боевику в голову.
Линь на мгновение опешил.
– Неужели это было необходимо? – наконец спросил он.
– А что мне оставалось делать? Отпустить его на все четыре стороны?
На это ответа у Линя не было.
– Товарищ министр, как вы собираетесь управлять Китаем, если у вас нет духа защищать себя?
Это замечание ему совсем не понравилось.
– Я верю в силу закона и правосудие.
– Вам предстоит сражение, в котором уцелеет только одна сторона. Ни суд, ни законы не разрешат это противостояние.
– Я не подозревал, что это будет схватка не на жизнь, а на смерть.
– По-моему, Карл Тан только что ясно дал это понять.
Линь вынужден был согласиться.
– Тану неведомо чувство жалости. Он послал своих людей закончить сражение еще до того, как оно началось. Каким будет ваш ответ, товарищ министр?