Гробница императора
Шрифт:
– Нам нужно держаться подальше от Кашгара, – сказал Линь. – Мне доложили, что и Карл Тан, и председатель Госсовета направились как раз туда. Этот самолет сможет совершить посадку гораздо ближе к цели нашего назначения. Маленький аэропорт есть в Каргалыке, это примерно в часе езды на машине от того места, куда нам нужно.
Развернув карту региона, Линь объяснил, что Афганистан, Пакистан и Индия, три ненадежных соседа, с давних пор считают эти горы и долины своими. Здесь сходятся высочайшие хребты Гималаев, Каракорума, Гиндукуша и Памира,
– Неподалеку от места, отмеченного на шелковых картах, есть только один монастырь, – продолжал Линь. – Он древний, расположен высоко в горах; в нем живут монахи, стремящиеся к уединению. Мне доложили, что это очень тихое место, и нет никаких данных о какой-либо необычной деятельности там.
– В этом нет ничего удивительного, – заметил Малоун. – Братству «Ба» меньше всего хочется привлекать к себе внимание.
– Попасть туда будет очень непросто. Нам нужно будет связаться с местными правоохранительными органами.
– И еще нам понадобится оружие, – добавила Кассиопея.
– Я захватил ваши пистолеты и запасные обоймы.
– Вижу, вы нам доверяете, – заметил Малоун.
От Линя не укрылось, что на самом деле скрывалось за этими словами.
– Перед тем как покинуть Сиань, я связался с одним знакомым в американском посольстве. Он навел справки и сказал, что вам можно доверять. И еще он сказал, что если вы здесь, дело очень серьезное.
– Вы знаете такое английское выражение «чушь собачья»?
Линь усмехнулся:
– Знаю, мистер Малоун. Я считаю, что вы с мисс Витт союзники, а не враги.
В течение целого часа Малоун беседовал с Линь Йоном о Китае. Министр не стеснялся самых откровенных вопросов, давал искренние ответы.
– Мне говорили, что вы можете стать следующим председателем Госсовета, – сказал Малоун.
– Именно этого хочет Америка?
– Я не работаю на Америку.
Линь усмехнулся:
– Вы торгуете букинистическими редкостями. Так мне сказал мой знакомый в посольстве. Я тоже люблю книги. К сожалению, в целом китайский народ не разделяет это чувство. Известно ли вам, что в Китае запрещена любая литература, в которой говорится про события на площади Тяньаньмэнь? Доступ ко всем интернет-страницам, где только упоминается это название, блокирован. Власти пытаются сделать вид, будто этого вообще никогда не было.
От Малоуна не укрылась мелькнувшая у него в глазах боль.
– Вы там были?
Линь кивнул:
– У меня в ноздрях до сих пор стоит этот запах – зловоние испражнений, оставленных миллионом человек. Работники коммунальных служб на протяжении нескольких месяцев старались убирать отходы, но они не поспевали, потому что количество людей на площади стремительно нарастало. Когда Тяньаньмэнь наконец опустела, на ней остались только продукты жизнедеятельности. – Он помолчал. –
Малоун читал об этой кровавой бойне. Видел кадры танковых колонн, ползущих по улице; какой-то парень в белой рубашке и черных брюках с хозяйственными сумками в руках пытался преградить им путь. Когда головной танк пробовал обойти его сбоку, парень прыгал в сторону, снова становясь перед ним. Неравная дуэль продолжалась несколько минут. Раздавят ли дерзкого храбреца гусеницами? Расстреляют ли из пулемета? В конце концов солдаты уволокли парня, и колонна двинулась дальше.
Малоун поделился с Линем своими воспоминаниями.
– Я там был, – сказал тот. – Лично наблюдал за этим противостоянием. К тому времени уже было убито много человек. И еще большему количеству суждено было умереть. Тогда у меня из головы не выходило название улицы, где все это происходило. Чанань, улица Вечного Спокойствия. Какая горькая ирония.
Малоун был согласен с ним.
– Потребовалось двое суток, чтобы увезти с площади все трупы, – продолжал Линь, понизив голос до шепота. – На Западе так и не узнали то, что власти запретили оказывать медицинскую помощь раненым. Бригады «Скорой помощи» не пропускали на Тяньаньмэнь. Мы так и не узнаем, сколько еще человек погибло из-за этого безжалостного решения.
– Похоже, все это вас глубоко задело.
– События на площади Тяньаньмэнь переменили меня. Бесповоротно.
Малоун готов был в это поверить. Боль в глазах Линя была неподдельной. Быть может, этот китайский лидер будет другим?
– В чьих руках мой мальчик? – спросил Соколов.
– Его захватили очень плохие люди, – сказал Линь. – Евнухи. Я полагал, их больше нет. И если бы мне сказали это всего каких-нибудь четыре дня назад, я бы ответил, что такое невозможно. Но теперь я вижу, как глубоко ошибался.
– Нам что-нибудь известно об этом Храме поддержания гармонии? – спросила Кассиопея.
– Мне доложили, что он закрыт для посещений, – ответил Линь. – Но в этом нет ничего необычного. У нас тысячи закрытых объектов. Обстановка в этом регионе очень напряженная. Формально территория принадлежит нам, однако Индия и Пакистан предъявляют на нее свои права. К счастью, в основном вооруженные столкновения происходят к югу от этих гор, и нам пока что не приходится тратить значительные средства на их защиту.
Двигатели сбросили мощность, и самолет начал снижаться. За иллюминаторами царил кромешный мрак.
– А что насчет председателя Госсовета? – спросил Малоун.
Линь сидел, уставившись перед собой, погруженный в размышления.
Самолет продолжал терять высоту.
– Несколько часов назад он прилетел в Кашгар.
От Малоуна не укрылось прозвучавшее в его голосе недоверие.
– В чем дело?
– Я ненавижу, когда мне лгут, – сказал Линь. – И Пау Вень, и председатель Госсовета солгали мне. Боюсь, оба используют меня в собственных интересах.