Гром в ясном небе. Наука о душе
Шрифт:
Архиепископ взбесился, потому что на его проповеди перестали приходить люди. А я, прожив на Крите две недели, стал собирать большие массы народа. Между тем, послушать архиепископа приходили от шести до двенадцати ветхих старух, которым осталось жить совсем недолго.
Архиепископ испугался и телеграфировал президенту, премьер-министру, прочим министрам, начальнику полиции, подкрепив свои послания враньем. Он вообще ничего не знал обо мне. Его страх передался правительству.
Одна из моих саньясинок Амрито, пригласившая меня в Грецию, была близким другом греческого президента и премьер-министра. Она была на короткой
Но в тот памятный день, когда Амрито пошла к президенту, ее просто не пустили к нему. Она впустую прождала шесть часов. Почему президент боится женщины, которую знал, с которой был дружен? Он боялся... что сказать ей? Он не мог объяснить, почему так обошелся со мной и моими людьми.
Вы удивитесь президентскому ответу Амрито. Он ответил ей довольно странно. Я покинул Афины, потому что мне не разрешили даже остановиться на ночь в отеле под присмотром полиции, или пусть даже в самом аэропорту.
Как только я уехал, чиновники сразу же пустились на поиски Амрито. Ей передали, что ее ищут, так как хотят привлечь ее к ответственности за приглашение меня в Грецию. Амрито пришлось бежать из страны. А полицейские рыскали по всем закоулкам.
Амрито очень добрая и отзывчивая женщина. Она небогата, у нее есть только маленькое кафе с соками. Но полицейские и поныне лезут в это кафе с претензиями, которые вообще не в их компетенции. Они утверждают, что в ее кафе слишком грязно.
Разумеется, в ее кафе царил кавардак, поскольку ее не было в стране уже три дня. Там не было чисто, потому что она две недели была вместе со мной на острове Крит. А в кафе осталась лишь служанка. Но это же не преступление - по крайней мере, для полицейских. В кафе мог прийти кто-то из службы надзора за чистотой в ресторанах и отелях, но как раз этих служащих в комиссии не было. Недостатки в кафе искали почему-то полицейские.
Но я велел Амрито возвратиться в Грецию и дать отпор полицейским, потому что она не совершала никакого преступления. Греческие правители ведут себя непорядочно. Чиновники не смогли повредить мне, побоявшись международных последствий, поэтому они нашли козла отпущения. Теперь они преследуют Амрито. Они могут мучить разведенную женщину, у которой маленький ребенок и престарелая мать. В семье только она добывает деньги на пропитание. Много ли можно выручить из кафе с соками?
Эти господа всегда переносят свои преступления на людские массы, а люди немы. В исторических книгах больше лжи, чем где-либо еще. Случай со мной был малозначительным, но из него раздули целый скандал.
Я не выходил из дома, не говорил по-гречески. Меня слушали только те люди, которые не были гражданами Греции. Поэтому заявить о том, что я смущаю юные умы, подрываю нравственность страны, традиции, церкви, семьи... слушавшие меня люди не были греками! Как я мог воздействовать на их нравственность и религию?
Но чиновники вообще не думают. Они живут в страхе, боятся, что кто-то может поднять вопрос о самих корнях общества. Но их поведение в отношении меня глупо, потому что я
Что я могу поделать, если их корни гниют? Что я могу поделать, если их нравственность есть одна лишь видимость? Что я могу поделать, если их брак это лицемерие, а вовсе никакая не любовь? Что я могу поделать, если семья отжила свой срок и нуждается в замене чем-то более совершенным? Семья совершила свою работу и принесла благие результаты, которых можно добиться и иными способами. Вместе с тем, в семье есть очень опасная, вредная сторона, которой следует избегать.
Семья в том виде, в каком она создавалась столетьями, больше не имеет права на существование. Если она будет продолжать свое существование, человек обречен на гибель. Ради спасения человека мы должны изменить общественную структуру, создать нового человека, поскольку прежний человек потерпел полное фиаско.
Вот уже по крайней мере десять тысяч лет мы движемся в одном направлении, но так никуда и не попали. Пора понять, что мы избрали неверный путь. Он утратил новизну и ведет нас к смерти. Такой путь не позволяет людям радоваться и устраивать праздники, не позволяет им петь и танцевать. Идя по нему, люди становятся серьезными, словно на них навалили какое-то бремя. Им тяжело как с другими людьми, так и с самими собой.
В семье прорастают семена всех войн, религий и наций. Поэтому все эти понятия называются семьей, «колыбелью цивилизации». Но нет никакой цивилизации, а колыбель давно стала трухлявой. Она вынашивает больного человека, нуждающегося в психиатрической помощи. До сих пор человек не может оправиться от своих недугов.
Нам не удается оздоровить человечество. Итак, я предполагал, что событие, произошедшее в Греции, может повториться в других странах, поскольку в них такая же структура, и не ошибся. Из Греции мы перебрались в Женеву, чтобы провести там одну ночь. Как только на таможне узнали, как меня зовут, сразу же замахали руками: «Ни в коем случае! Мы ни за что не пустим этого человека в нашу страну». Мне не разрешили даже выйти из самолета.
Мы полетели в Швецию, так как многие люди утверждают, что Швеция гораздо прогрессивнее остальных европейских стран и прочих государств, что Швеция дала убежище многим террористам, революционерам, изгнанным политикам, что это щедрая страна.
И вот мы приземлились в Швеции. Мы хотели остановиться там на одну ночь, чтобы отдохнуть, потому что пилоты устали. Они больше не могли продолжать вести самолет. Если бы мы полетели дальше, тогда наши пилоты нарушили бы закон, предписывающий им отдыхать после нескольких часов работы. Мы обрадовались, потому что чиновник в аэропорту... мы попросили его разрешить нам остаться в Швеции на одну ночь, но он выдал каждому из нас недельную визу. Он либо был пьян, либо очень хотел спать, ведь как раз пробило полночь.
Саньясин, которого мы отправили за визами, вернулся к нам в приподнятом настроении, ведь мы получили визы на семь дней. Но тут к нам подошли полицейские и аннулировали наши визы. Они велели нам тотчас же убираться вон. «Мы не можем пустить в свою страну этого человека», - сказали они.
Шведские чиновники пускают в свою страну террористов, убийц, мафиози, дают всем им убежище, но нас они пустить отказались. Мы не просили их дать нам убежище или вид на жительство, а хотели просто поспать одну ночь.