Громбелардская легенда
Шрифт:
Мольдорна он не любил, но они не были врагами. Они просто жили по-соседски и иногда даже помогали друг другу. Мольдорн был математиком, и философ-историк Бруль хоть и неохотно, но признал, что чувствует себя полностью беспомощным без математических моделей структур Шерни. Однако Мольдорна как человека он презирал — тот был слабовольным и попросту ленивым. А ведь среди математиков наверняка именно Мольдорн считался самым выдающимся — как и Бруль среди историков-философов.
Бруль снова посмотрел в окно, но Илара уже скрылась за полосой песчаных
Бруль, величайший среди мудрецов Шерни, был человеком одержимым. Можно сказать — безумцем.
9
— Ваше благородие…
Гольд мгновенно проснулся и сел. В полной темноте Бельгон различал лишь слабые очертания его силуэта. Проснулся и подсотник.
— Это Бельгон, тройник Ф. Рбаля…
— Имена своих солдат я знаю. В чем дело?
Во мраке они не видели лиц друг друга. Бельгон долго молчал.
— Хочу кое-что сообщить, сотник.
Снова наступила тишина. Гольд понимающе, но не слишком дружелюбно улыбнулся. Темнота скрыла его улыбку, но тройник мог догадаться о ней по голосу.
— Понимаю. Важное сообщение, но не даром. И что же это за сообщение? Ты знаешь, что я не богач, Бельгон. Чего ты хочешь?
— Если вдруг освободится место десятника легиона…
— В мирное время повышение так просто не получишь.
— Именно поэтому я и не могу его получить уже столько лет. Я уверен, командир, что рано или поздно добьюсь офицерского звания, но я не могу сдавать экзамен, не имея достаточного стажа в должности младшего командира.
Гольду стало не по себе при одной только мысли о том, что ночной доносчик, пытающийся продать командиру доверенную лишь ему информацию, когда-нибудь станет его коллегой-офицером. Никогда не бросавший слов на ветер Гольд молчал, обдумывая решение.
— Могу тебе обещать, что, как только освободится должность, ты будешь первым кандидатом на это место. Но это может случиться не скоро.
— Не страшно.
— Так с чем ты пришел?
— Рано утром Рбаль и ее благородие А. Б. Д. Лейна намерены сбежать.
Гольд ожидал чего-то подобного, и все же сердце его болезненно сжалось. Женщина, благосклонности которой он добивался… Солдаты, которым он доверял… Все готовы были его предать.
— Он сам тебе об этом сказал?
— Да. Я обещал ему помощь.
— И нарушил свое обещание, помешав, вместо того чтобы помочь.
— Это мой долг, сотник.
Гольд снова поморщился. Считая, что исполняет свой долг, тройник Бельгон выторговал для себя должность десятника, которую в скором времени освободит именно Ф. Рбаль. Ибо было очевидно, что Рбаль перестанет быть десятником, как только станут известны его планы.
— Убирайся, Бельгон. Ты станешь десятником, я помню о своем обещании. Хотя я еще подумаю, не будет ли моим долгом его нарушить, так же как ты нарушил свое, данное другу. Сомневаюсь, что ты заслуживаешь того, чтобы стать десятником, а потом офицером.
Тройник хотел что-то сказать, но еще не успел произнести хоть слово, как почувствовал на плече тяжелую руку подсотника.
— Ты слышал, — сказал Даганадан. — Убирайся. Иначе я тебя ударю. А мне этого очень хочется, вплоть до того, чтобы башку тебе снести.
Бельгон вскочил и скрылся в темноте.
— Идем, Даг, — сказал сотник.
На ощупь, стараясь вести себя как можно тише, они направились к выходу из пещеры и вскоре оказались снаружи. Дождя не было, видимо, небо во время вечернего ливня исчерпало весь свой запас воды. Часовой дремал, опершись о мокрую скалу. Услышав шаги, он вздрогнул, потом резко выпрямился при виде начальства.
— Стой, кто идет?!
— Сотник и подсотник, — ответил Гольд, называя пароль. — Не докладывай.
— Так точно, господин.
Они пошли дальше.
— Что скажешь? — наконец спросил Гольд.
— Ничего.
— Вообще ничего?
— Ничего, — повторил подсотник. — Все как я и предполагал.
— Что будем делать?
— Схватим их.
— А потом? — Гольд даже не заметил, что перенял немногословный стиль друга.
— Остальное в Громбе. Сейчас — сменить десятника. Все.
— До сих пор этот парень служил безупречно. И даже образцово.
Даганадан ничего не ответил, но в его молчании слышалось: «Ну и что с того?»
Гольд сел на неровную скалу, оперся локтями о колени и потер ладонями лицо.
— Это безумие, — наконец негромко сказал он. — Я привожу сюда женщину, которую затем хочу отправить в сопровождении солдат в Дартан. Кто-то, кто невзлюбил меня за похищение этой женщины, теперь сам пытается совершить нечто подобное. Я отправлю девушку в Дартан, а взамен мне придется тащить с собой солдата, который мне не доверяет, ненавидит меня… Неужели с таким отрядом стоит выступать против кого бы то ни было?
— Нет, — ответил Даганадан.
— Тогда зачем мы туда едем?
— Чтобы встретиться с Байлеем. С твоим другом, — напомнил подсотник. — Ты свяжешь его и заберешь в Дартан силой, если потребуется.
Гольд покачал головой.
— Похоже, Даг, что мы придумали полнейшую глупость. Я потеряю все — друга, женщину и уважение подчиненных.
— Но кто заварил всю эту кашу?
— Я сам, — ответил Гольд, вставая. — Я сам ее заварил и теперь должен расхлебывать. Идем, скоро рассвет.
10
Проводница на мгновение остановилась и обернулась, глядя на него через плечо. Байлей уже знал, что в этом внешне привлекательном лице не так. Под длинными, изогнутыми ресницами сидели, словно вставленные, совершенно чужие глаза. Серые, проницательные и странным образом — мужские.
Заметив его испытующий взгляд, она сделала неопределенный жест и двинулась дальше.
— Я знаю, — сказала она, глядя перед собой. — Когда-то я тоже… их боялась…
Он не стал ни о чем спрашивать.