Громыко. Война, мир и дипломатия
Шрифт:
В августе 1990 года за кулисами Кремля произошло событие, которое как нельзя лучше отражает морально-психологическое состояние Горбачева и Шеварднадзе. Председатель КГБ Крючков получил устный приказ Горбачева готовить силами спецназа КГБ операцию в Латвии с целью нейтрализовать руководство Латвийского национального фронта. Со слов первого заместителя председателя КГБ СССР Ф.Д. Бобкова, который участвовал в подготовке операции, события дальше развивались так. В Рижский залив были направлены суда с бойцами спецназа, которые ждали приказа. Однако, помня о тбилисских событиях, Бобков настоял на встрече с Горбачевым, на которой попросил письменный приказ. Шеварднадзе, присутствовавший при разговоре, удивился: «Какой вам нужен приказ? Это операция КГБ!» «Спасибо, именно это я и хотел услышать», — ответил генерал армии. Тогда Горбачев объявил перерыв, продлившийся целых три часа, после чего распорядился отложить операцию на две недели. Она
Как свидетельствует начальник охраны Горбачева Владимир Медведев, говоря о том, знал ли тот о готовящемся применении силы в отношении протестующих масс (в Тбилиси, Вильнюсе): «Он (то есть Горбачев) все знал» {476} .
Доверие к власти резко падало, что не могло входить в замыслы Горбачева. К лету 1990 года КПСС не доверяли 72 процента населения СССР.
Внешнеполитическая же картина напоминала гигантскую воронку в Мировом океане, куда проваливалась сверхдержава. Тогда никто не ставил задачи проанализировать, куда приведет такое развитие событий — слишком страшен был бы анализ.
Позже это сделал Киссинджер, и его панорама впечатляет.
«Было сведено на нет большинство советских политических достижений 70-х годов, хотя отдельные из событий приходятся уже на период деятельности администрации Буша. Вьетнамская оккупация Камбоджи завершилась в 1990 году, а в 1993 году прошли выборы и беженцы стали готовиться к возвращению домой; в 1991 году завершился вывод кубинских войск из Анголы; поддерживаемое коммунистами правительство Эфиопии рухнуло в 1991 году; в 1990 году сандинисты в Никарагуа были вынуждены смириться с проведением свободных выборов — на подобный риск до того не готова была пойти ни одна правящая коммунистическая партия; и возможно, самым главным был вывод советских войск из Афганистана в 1989 году. Все эти события заметно умерили идеологические и геополитические амбиции коммунизма. Наблюдая за упадком советского влияния в так называемом “третьем мире”, советские реформаторы стали вскоре ссылаться на дорогостоящие и никчемные брежневские авантюры как на доказательство банкротства коммунистической системы, в которой, как они полагали, следовало срочно пересмотреть недемократический стиль принятия решений.
Администрация Рейгана добилась этих успехов, применяя на практике то, что потом стало именоваться “доктриной Рейгана”: оказание помощи Соединенными Штатами антикоммунистическим антизаговорщическим силам, выводящим свои страны из советской сферы влияния. Такой помощью были вооружение афганских моджахедов в их борьбе с русскими, поддержка “контрас” в Никарагуа и антикоммунистических сил в Эфиопии и Анголе. На протяжении 60—70-х годов Советы занимались подстрекательством коммунистических восстаний против правительств, дружественно настроенных к Соединенным Штатам. Теперь, в 80-е годы, Америка давала попробовать Советам прописанное ими же лекарство. Государственный секретарь Джордж Шульц разъяснил эту концепцию в речи, произнесенной в Сан-Франциско в феврале 1985 года: “В течение многих лет мы наблюдали, как наши оппоненты без всякого стеснения поддерживали инсургентов по всему миру, чтобы распространять коммунистические диктатуры… Сегодня, однако, советская империя ослабевает под давлением собственных внутренних проблем и внешних обязательств… Силы демократии во всем мире ценят наше с ними единение. Оставить их на произвол судьбы было бы постыдным предательством — предательством не только по отношению к храбрым мужчинам и женщинам, но и по отношению к самым высоким нашим идеалам”» {477} .
Исчезновение ГДР
Кульминация стратегического отступления СССР произошла на переговорах Горбачева с западными политиками по поводу объединения Германии летом 1990 года в Архызе на Северном Кавказе, после чего стал дезинтегрироваться «железный треугольник ГДР, ПНР, ЧССР», на который опиралась советская стратегия.
Говоря о переговорах, надо начать с того, что ранее Шеварднадзе за спиной советского руководства договорился с западными немцами об изменении формулы переговоров. В действительности речь должна была идти не о поглощении большим государством меньшего, а об объединении двух суверенных государств. Военно-политические условия должны выработать совместно четыре державы-победительницы и два немецких государства, причем еще до слияния ФРГ и ГДР. Шеварднадзе было дано указание твердо отстаивать вариант «четыре + два». На самом же деле Шеварднадзе выбрал другой — «два + четыре», сознательно отодвинув СССР от решения германской проблемы. «Четырехсторонняя ответственность была обойдена, три державы проигнорированы» {478} .
Горбачеву же давались обещания, что НАТО после объединения ГДР и ФРГ не будет распространять свое влияние на Восток. При этом руководители Англии и Франции по вполне понятным геополитическим и историческим мотивам первоначально не были сторонниками объединения Германии, однако после сдачи позиций Горбачевым и Шеварднадзе им ничего не оставалось, как поддерживать Бонн. Дж. Бейкер, Государственный секретарь США, в беседе с Горбачевым 9 февраля 1990 года говорил: «Мы считаем, что консультации и обсуждения механизма “два плюс четыре” должны дать гарантии того, что объединение Германии не приведет к распространению военной организации НАТО на Восток» {479} **. Подобные заявления делали канцлер ФРГ Г Коль, премьер-министр Великобритании Дж. Мейджор, министр иностранных дел Великобритании Д. Херд. Однако советское руководство ограничилось этими словесными заявлениями и не имело твердости их документально закрепить, пренебрегая одним из «золотых правил Громыко» — не доверять незадокументированным обещаниям.
В одном из интервью Валентин Фалин сказал, что у президента Буша на переговорах с Горбачевым по поводу объединения Германии была резервная позиция «невхождения объединенной Германии в НАТО» {480} .
В Москве даже не вспомнили такие основополагающие дипломатические документы, особенное важные в это время, как четырехсторонний статус Берлина. Как указано в дневнике советника-посланника посольства СССР в ГДР Игоря Максимычева, «только несколько человек в советских “верхах” вообще понимали, что такое — четырехсторонний статус Берлина и как можно его использовать для обеспечения интересов СССР. Ни Горбачев, ни Шеварднадзе к их числу не относились» {481} .
Что же это за политики, которые ничего не знают? И как относиться к словам Горбачева, высказанным советскому послу в Берлине В.И. Кочемасову 6 ноября 1998 года: «Советский народ нам не простит, если мы потеряем ГДР» {482} .
Как писал по этому поводу Ханс Модров, последний председатель правительства ГДР, «ни интересы СССР, ни интересы его былого союзника ГДР не были всерьез учтены. Из формулы 4+2 Геншер и Шеварднадзе сделали 2+4. Внешние условия объединения, относительно которых Горбачев неделю назад утверждал, что они являются делом четырех держав, были также отданы в руки ФРГ. А уж она сумела распорядиться ими» {483} .
Одним из самых принципиальных дипломатов, не боявшихся возражать руководству, был В.М. Фалин (к тому времени председатель Комитета по внешней политике Верховного Совета СССР, заведующий Международным отделом ЦК КПСС), до последнего настаивавший на неприемлемости участия объединенной Германии в НАТО [1] .
Позиция Громыко в отношении Германии была выражена им предельно ясно: «Логическая модель европейских дел, которую я исповедую, не приемлет единой Германии, которая была бы членом военного блока, тем более направленного против нас. ГДР всегда испытывала сильное давление со стороны Запада, реваншистских и националистических сил. Ну и что? Мы и миллионы немцев, кто за социализм, должны поднять вверх руки? Пока я министр, этого не будет. Я слишком хорошо знаю западную политическую кухню, чтобы не понимать, к чему может привести форсированное объединение Германии. В первую очередь к сильному ослаблению Советского Союза! Должен тебе сказать, что Бонн об этом уже и не мечтает. Мы слишком сильны» {484} .
1
«Фалин в кулуарах обвинял Шеварднадзе в получении “некоего тайного вознаграждения” от промышленников Западной Германии и желчно называл его “самым влиятельным американским агентом”» (Бешлосс М., ТэлботС. Измена в Кремле. М., 2011. С. 162).
Он неоднократно возвращался к германской теме и, уже выйдя на пенсию, незадолго до смерти, говорил сыну: «Точкой опоры советского влияния в Европе является западная группировка войск в ГДР. Она гарантирует равновесие и мир в Европе. Из этого вытекает и значение ГДР как щита против силового давления НАТО. Альтернативой может быть роспуск обеих военных группировок — Варшавского договора и НАТО. Но Запад никогда на это не пойдет, он руководствуется своими интересами. Андропов это понимал, Устинов тоже, а вот Горбачев — нет. Плохо относится к Хонеккеру, видит в нем противника перестройки. Уходить из центра Европы нельзя, это была бы ошибка стратегического характера, это наш передовой рубеж обороны, его надо укреплять, а не оставлять. Все мои действия исходили из этого» {485} .