Громыко. Война, мир и дипломатия
Шрифт:
Далее в британском документе рассматривались возможности: либо Германия может не прибегать к агрессии, либо нападает на Советский Союз.
«Что касается первого варианта, то правительство Великобритании было бы, очевидно, поставлено перед необходимостью усилить свою блокаду везде, где это представляется возможным. При втором варианте у нас был бы обоюдный интерес… и в этом случае правительство Великобритании, исходя из своих собственных интересов, стремилось бы по мере сил помешать Гитлеру в достижении его целей… Мы приложили бы поэтому все старания, чтобы оказать содействие Советскому Союзу в его борьбе, причем помощь давалась бы нами в экономическом смысле или другими практическими способами, например координированной воздушной активностью…» В заключение в памятной записке указывалось,
5 мая начальник Разведывательного управления Генштаба Красной армии Голиков передал Сталину спецсообщение, из которого следовало, что Германия готовит военное вторжение в пределы СССР. «За два месяца количество немецких дивизий в приграничной зоне против СССР увеличилось на 37 дивизий (с 70 до 107). Из них число танковых дивизий возросло с 6 до 12 дивизий. С румынской и венгерской армиями это составит около 130 дивизий» {71} .
6 мая Сталин стал председателем Совнаркома, что свидетельствовало о крайней обеспокоенности советского руководства создавшейся обстановкой и необходимости концентрации власти в одних руках. Молотов стал первым заместителем председателя правительства и сохранил пост наркома иностранных дел.
В мае 1941 года Сталин написал Георгию Димитрову письмо, из которого видна идейная основа будущей войны: «Нужно сочетать идеи здорового, правильно понятого национализма с пролетарским интернационализмом. Пролетарский интернационализм должен опираться на тот национализм… Между правильно понятым национализмом и пролетарским интернационализмом нет и не может быть противоречия» {72} .
14 мая 1941 года Гитлер направил Сталину личное письмо. Оно в дипломатической практике не имеет прецедентов. «Я пишу это письмо в момент, когда я окончательно пришел к выводу, что невозможно достичь долговременного мира в Европе — не только для нас, но и для будущих поколений без окончательного крушения Англии и разрушения ее как государства. Как Вы хорошо знаете, я уже давно принял решение осуществить ряд военных мер с целью достичь этой цели. Чем ближе час решающей битвы, тем значительнее число стоящих передо мной проблем. Для массы германского народа ни одна война не является популярной, а особенно война против Англии, потому что германский народ считает англичан братским народом, а войну между нами — трагическим событием. Не скрою от Вас, что я думал подобным же образом и несколько раз предлагал Англии условия мира. Однако оскорбительные ответы на мои предложения и расширяющаяся экспансия англичан в области военных операций — с явным желанием втянуть весь мир в войну убедили меня в том, что нет пути выхода из этой ситуации, кроме вторжения на Британские острова.
Английская разведка самым хитрым образом начала использовать концепцию “братоубийственной войны” для своих целей, используя ее в своей пропаганде — и не без успеха. Оппозиция моему решению стала расти во многих элементах германского общества, включая представителей высокопоставленных кругов. Вы наверняка знаете, что один из моих заместителей, герр Гесс, в припадке безумия вылетел в Лондон, чтобы пробудить в англичанах чувство единства. По моей информации, подобные настроения разделяют несколько генералов моей армии, особенно те, у которых в Англии имеются родственники.
Эти обстоятельства требуют особых мер. Чтобы организовать войска вдали от английских глаз и в связи с недавними операциями на Балканах, значительное число моих войск, около 80 дивизий, расположено у границ Советского Союза. Возможно, это порождает слухи о возможности военного конфликта между нами.
Хочу заверить Вас — и даю слово чести, что это неправда…
В этой ситуации невозможно исключить случайные эпизоды военных столкновений. Ввиду значительной концентрации войск, эти эпизоды могут достичь значительных размеров, делая трудным определение, кто начал первым.
Я хочу быть с Вами абсолютно честным. Я боюсь, что некоторые из моих генералов могут сознательно начать конфликт, чтобы спасти Англию от ее грядущей судьбы и разрушить мои планы. Речь идет о времени более месяца. Начиная, примерно, с 15—20 июня я планирую начать массовый перевод войск от Ваших границ на Запад. В соответствии с этим я убедительно прошу Вас, насколько возможно, не поддаваться провокациям, которые могут стать делом рук тех из моих генералов, которые забыли о своем долге. И, само собой, не придавать им особого значения. Стало почти невозможно избежать провокации моих генералов. Я прошу о сдержанности, не отвечать на провокации и связываться со мной немедленно по известным Вам каналам. Только таким образом мы можем достичь общих целей, которые, как я полагаю, согласованы…
Ожидаю встречи в июле. Искренне Ваш,
Адольф Гитлер» {73} .
Хочешь мира — готовься к войне, или Скрытые мобилизации
22 июня Германия напала на Советский Союз, что изменило весь мир и судьбы сотен миллионов людей, в том числе и судьбу Громыко, Теперь он должен был, как находившийся в запасе солдат, выступить на передовую.
В нашу задачу не входит описание военных сражений, однако общий контур противостояния необходимо очертить.
В марте 1941 года Совнарком принял решение о переводе промышленности на выпуск военной продукции по плану военного времени.
В мае 1941 года Генштаб направил в приграничные округа директивы, которые оказали важнейшее влияние на весь ход военной кампании 1941 года. Предусматривалась вероятность отступления вглубь страны, а на случай вынужденного отхода — подготовка к эвакуации промышленных предприятий, государственных учреждений, складов и т. д. Определялись три рубежа обороны: фронтовой — по границе, стратегический — по линии Западная Двина, Днепр (Нарва, Сольцы, Великие Луки, Конотоп), государственный (Осташков, Сычевка, Ельня, Почеп, Рославль, Трубчевск). На основании директив Генштаба округа должны были в кратчайший срок, с 20 по 30 мая, представить на утверждение оперативные планы обороны. Фактически это было началом скрытой мобилизации. В мае—июне из тыловых округов — Северо-Кавказского, Приволжского и Уральского на стратегический рубеж обороны перебазировали несколько армий и корпусов. Всего на западном направлении было 170 дивизий, 57 из них прикрывали границу. Заглядывая вперед, где курится кровавый дым первых месяцев войны, надо сказать, что 28 дивизий не вышли из окружений, 70 дивизий понесли тяжелые потери, но более 70 кадровых дивизий вместе с вновь собранными (всего более 200 дивизий) сорвали решающий этап плана «Барбаросса» — «воспрепятствовать своевременному отходу боеспособных сил противника и уничтожить их западнее линии Днепр — Двина».
При этом учитывалось, что в 1939—1940 годах линия обороны была выдвинута на запад в Прибалтике, Бессарабии, Западной Украине и Западной Белоруссии. Представим, что советские границы остались на линии 1939 года, что удар немцев в июне 1941 года не задержан на целую неделю в Прибалтике, Западной Белоруссии и Западной Украине. Румынские войска, соответственно, тоже не задержаны в Бессарабии.
Отсутствие у обороняющейся стороны этой недели позволило бы немцам быстрее захватить Киев и Смоленск, опередить советское командование, которое не успело бы подтянуть резервы для обороны Москвы. Не исключено, что Москву и Ленинград пришлось бы сдать. Соответственно, немцы смогли бы перебросить с Восточного фронта несколько десятков дивизий для высадки в Англии и прорыва через Египет к нефтяным месторождениям Ближнего Востока и Баку.
Что было бы, если бы нефть оказалась в руках Германии, трудно представить, так как, судя по высказываниям фюрера, именно Ирак, Иран и Баку были энергетической целью его стратегии.
Британское правительство эвакуировалось бы в Канаду. На сколько лет затянулась бы в таком случае война, одному Богу известно. К тому же вполне вероятно, что немецкие физики успели бы сделать атомную бомбу.
Если суммировать все меры, принятые СССР к 22 июня 1941 года, то получится следующая картина: