Гроссмейстерский балл
Шрифт:
— Эй, интеллигенция! — раздался голос литейщика.
— Уже? — удивился Филипп. — Когда это вы успели?
— Долго ли? Пока вы о девках трепались, можно было что хочешь отлить… Но этот не годится. Чешуйчатый. Кокиль холодный еще.
Литейщик отошел к плавильне и вытянул из «камина» ковш. В ковше пузырился и дымил свинец.
Вторая отливка была заметно ровней. Но и ее литейщик небрежно пнул ногой… К шестой он отнесся более уважительно.
— Седьмую лить повременим… Кокиль перегрелся.
Они лежали рядом. Все шесть свинцовых экранов. Первая конструкция, разработанная при участии инженера Круглого Ф. М.
Вошел мастер. Он перевернул щипцами отливки и произнес:
— Шестая еще так себе. Ты, Павлуха, дай ребятам отлить второй заход. Жирок поубавить.
Филиппа подозвали к плавильне первым. Ковш был тяжелый и жаркий. Сизый дымок вырывался из лопающихся пузырьков.
— Вообще-то свинец чрезвычайно вреден для здоровья, — слышался голос Левки.
— Если его жрать без хлеба, — согласился мастер.
Филиппу стало, весело: «Левка, пижон, проявляет эрудицию…»
— Ровней держи! На ноги прольешь, интеллигенция! — покрикивал литейщик…
Третье августа. Пятница. Наконец-то. Еще одни вечер — и суббота. В субботу должна приехать Нина. Она в Таллине на экскурсии. За счет авральных часов. Выгодней дать отгул, чем платить сверхурочные. Да и делать нечего. Начало месяца. Малая финансовая политика.
Филипп был в Таллине — игрушечный город. Узенькие улочки и остроконечные сказочные дома. По мотивам сказок Ганса Христиана Андерсена. Улица Пикк, улица Виру, ратуша, Кик-ин-де-Кек. Керамика и пушки. Что еще? Множество кафе и ресторанчиков. Нина ходит по улочкам, как по дну ущелья. Между каменными плитами мостовых пробивается трава. Посмотрите направо… На кронштейне чугунный сапог. Или ботфорт. Символ сапожного цеха… Прямо — страж города. Нет, нет, вместо флюгера наверху Старый Тоомас… «Тере-тере» — «здравствуйте-привет». Эстонцы плохо говорят по-русски. Улыбаются и смотрят с сожалением: извините, мол… Скорей бы суббота!
А сейчас надо найти Шанцова. Рябчиков просит закрыть наряд на монтаж каких-то блоков. Филипп эти блоки не видел. Рябчиков уверяет, что не успел закрыть в прошлом месяце. «Ладно, покажи блоки!» — «Блоки в приборе». — «А где прибор?» — «Прибор на складе. Говорю, за прошлый месяц…»
Филипп молчит. Рябчиков усмехается. Демонстративно. А может быть, это кажется, что демонстративно? Филипп подписывает наряд. «Клеймо тоже поставь, директор. Иначе недействительно». Филипп прячет наряд в карман. «Поговорю с начальником цеха». Лицо Рябчикова вытянулось — не ожидал…
В кабинете Шанцова несколько человек. Все они рассматривают паренька лет пятнадцати.
— Значит, ты Гошка? — спрашивает Шанцов.
— Ну.
— И Лариска — твоя знакомая? — спрашивает Шанцов.
— Ну.
Присутствующие заволновались.
— А ты знаешь, Гошка, что из-за тебя в дружественной африканской стране Гвинее неделю не работал высокочастотный полярограф? Чуть конфликт не возник на международной почве. Скандал. Знаешь?
Гошка этого не знал. Он посмотрел на Шанцова встревоженным взглядом голубых глаз и вновь принялся теребить плоскогубцы.
Шанцов обернулся к Филиппу.
— Африканцы на шасси увидели надпись, не оговоренную в технической документации. Приостановили наладку и вызвали нашего торгпреда. Тот прочел и прислал на завод разгромную бумагу. Безобразие!
— Что ж там было написано? — заинтересовался Филипп.
— «Гошка любит Лариску»… Какая безответственность!
— Деревьев им не хватает, шкетам. Стенок домов не хватает! — вставил Миллиметр. — На экспорт перекинулись. И когда он успел? Ведь ОТК перед опломбированием проверяет…
Филипп хохотал и смотрел на неудачливого Ромео. Тот не поднимал глаз от плоскогубцев…
Гошку отпустили и пообещали передать дело родителям в случае повторения международного инцидента.
Филипп показал Шанцову наряд.
— Конечно, Рябчиков — жук. Известное дело, — заключил Шанцов. — Но блоки он действительно монтировал.
— Я их не проверял.
— Неужели ты не веришь мне?
Филипп смутился. Он видел пожилого, солидного человека. Начальника цеха… Чувствовал любопытные взгляды присутствующих.
— Я вам верю. Но прошу вас в следующий раз… — Филипп замолчал.
Продолжать было неприятно. «Отступил. Слабак! Выходит, Шанцов был прав тогда, в цехе: „Возненавидят — сломают“. Мелочи? Нет, не мелочи! Не выдержал насмешливых взглядов? Стыдно казаться желторотым воробышком? А может быть, белой вороной?! А что, если разорвать наряд? Взять и порвать. Хватит выдержки?!»
Шанцов посмотрел на Филиппа и спрятал наряд в карман.
— Ты не переживай, Филипп…
— Матвеевич, — подсказал Миллиметр.
— Помню… Договорить не дадут, — раздраженно проговорил Шанцов. — Я тебя понимаю… Ты еще плохо знаешь расстановку сил на производстве. Лишнее платить не в моих интересах. Я и копейки даром не отдам. Не заинтересован я… Экономика, брат.
— Не в этом дело, товарищ Шанцов, — резко проговорил Филипп. — Простите, еще не изучил вашего имени и отчества…
— Леонтий Адамович, — добросовестно подсказал Миллиметр.
— Не имеет значения, — проговорил Филипп, взглянув на большой подбородок начальника цеха.