Гроза на Шпрее

Дольд-Михайлик Юрий Петрович

— О, конечно, конечно, — промямлил Вайс, стараясь скрыть раздражение.

И Григорий вволю позабавился. На протяжении двух дней он таскал Вайса за собой, из одного конца города в другой: из галереи Ватикана в Капитолий, из Капитолия в Диоклетиановы термы, в отстроенном крыле которых разместился национальный музей, в музеи на вилле Джулия, Боргезе, Дориа-Памфили, и еще, и еще, и еще…

Как ни любил Григорий искусство, но и он изнемогал от массы впечатлений. Они наслаивались друг на друга, и если вечером хотелось вспомнить самое поразительное из виденного, то перед глазами плясали пестрые, фантастические рисунки, и казалось, что это перекатывались разноцветные стеклышки в калейдоскопе.

«Простите меня, великие Леонардо да Винчи и Микеланджело, несравненный Рафаэль и трагический Караваджо! Я знаю, так осматривать шедевры —

это профанация. Я приду еще, чтобы побыть с вами один на один, но на этот раз…»

— Ну, а теперь, может быть, осмотрим памятники архитектуры? — спросил на третий день Григорий.

Ошалевший от тоски и усталости, Вайс не выдержал.

— С меня хватит! Вы как хотите, а я сыт по горло. Я человек двадцатого века, смотрю вперед, а не оглядываюсь. Античная культура, эпоха Возрождения… Бесстыжие боги и худосочные мадонны с пухлыми младенцами на руках… Да начхать мне на них!

И Вайс, к радости Григория, распрощался с ним, сославшись на свидание с каким-то знакомым, которого, якобы, случайно встретил на улице.

Расчет был точен. Григорию удалось довести своего спутника до исступления. Впрочем, даже он не догадывался, какими изнуряющими были эти два дня для радиста. И не только дни, но и ночи.

Вайс сам себя высмеял, вернувшись домой после партии в шахматы. Журавль в небе? Глупость! Его журавлем может стать нечто более определенное, например, тот же Фред Шульц, если умело взяться за дело. Оказавшись за пределами школы, Фред не будет так осторожен, и тогда… Потирая руки от удовольствия, Вайс попробовал представить себе собственный триумф, блистательный взлет. Взлет, а куда? Одной ступенькой выше по лестнице служебной карьеры? А что это даст? Маленькую надбавку, еще больше ответственности и ту же зависимость от других… Перед глазами снова возникли контуры продолговатого озера. Где-то там, возможно, и впрямь зарыто его Эльдорадо. Во всяком случае, надо подробнее разузнать все о любовнице дуче. Это же ни к чему не обязывает. Совершенно логично, что свой архив Муссолини прятал именно у нее, а когда пришла беда… В памяти всплыли вереницы машин, нагруженных оцинкованными ящиками, которые в последний год войны двигались к забытым штольням в Австрийских Альпах и к горным озерам. Одну такую колонну сопровождал сам Вайс. Темной ночью они сбросили на дно глубокого озера Теплиц несколько контейнеров с фальшивыми долларами и фунтами стерлингов, их уже опасно было выбрасывать на международный рынок, но впоследствии они могли очень пригодиться. А нацистские архивы, спрятанные в штольнях возле Штеховице, неподалеку от Праги? Эту тайну поведал Вайсу Якоб Хенниг, напившийся до чертиков, после того, как была расстреляна вся группа, принимавшая участие в этой операции.

На протяжении ночи и следующего дня вилла «Донегана» была той осью, вокруг которой вращались мысли Вайса. Десятки раз он приказывал себе окончательно забыть о ней. Но услужливая память вновь и вновь выталкивала из своих тайничков какую-либо позабытую деталь о тайных маршрутах грузовых машин, которые под усиленной охраной направлялись в Австрию или Чехословакию. Как ни старались сохранить эти операции в тайне, а слухи о них ползли повсюду, хотя говорилось об этом шепотом и только между избранными. Кто-то сболтнул спьяну, так же как Якоб Хенниг, кто-то из местных жителей случайно оказался незамеченным свидетелем подозрительной суеты у заброшенных разработок, к примеру, в районе Вад-Аусзее, или в каком-либо другом. Если подобные вещи можно было провести в государственном масштабе, так почему бы и Кларетте не прибегнуть к такого рода действиям, в доступных ей пределах?

Постепенно росла уверенность, что карта подлинная, одновременно зрело и решение: не упустить счастливого шанса, может, единственного, выпавшего ему в жизни.

На следующее утро Вайс, с небольшим чемоданчиком в руке, ввалился в комнату Григория, когда тот еще спал.

— Доброе утро! — Вайс присел на краешек стула: так садится человек, который очень спешит.

— Здравствуйте! Теперь, кажется, вы собрались путешествовать?

— Представьте, как мне повезло: знакомый, о котором я вам вчера говорил, играет не последнюю скрипку в группе людей, способных помочь нам в розысках падре Антонио. Речь идет об организации настоящих, испытанных бойцов, которые отказались от сомнительной чести вступить в МСИ… — говоря все это, Вайс прятал глаза. — Группа

хорошо законспирирована, и мой приятель недвусмысленно предупредил: исключение он делает только для меня, и чем меньше людей будет знать об организации — тем лучше. Это недалеко отсюда, чуть южнее Рима. Через день-два я вернусь.

Григорий зевнул, потянулся и сонно бросил:

— Ну что ж, раз этого требует дело!.. Только постарайтесь не задерживаться надолго.

— День-два, не больше, — Вайс посмотрел на часы и поднялся. — Мне пора. Поезд отходит через сорок минут, а надо еще добраться до вокзала. Будьте здоровы, Фред.

— Счастливого пути!

Как только за Вайсом закрылась дверь, Григорий вскочил с кровати и стал быстро одеваться. На умывание времени не оставалось. Он провел кончиком мокрого полотенца по лицу, пригладил волосы, отключил телефон и выскочил на улицу. Осторожно выглянув из-за колонны, Григорий успел заметить, как Вайс садится в желтое такси. Мелькнул чемодан, хлопнула дверца, и машина скрылась за поворотом.

«На железнодорожный вокзал или в аэропорт?» — спрашивал себя Григорий, ища глазами свободное такси. Но такого, как назло, не было. Наконец, судьба смилостивилась.

— Вокзал Термини! Кратчайшим путем и как можно быстрее! Плата тройная!

Шофер блеснул веселыми глазами, улыбнулся.

— Синьор будет доволен. Прокачу, как на самолете.

Водитель, казалось, только и ждал такого задания: покусывая кончик погасшей сигареты, чуть подавшись вперед, он все время, где надо и не надо, нажимал на сирену и мчался по улицам так, словно и впрямь чувствовал себя за штурвалом самолета, а не за рулем обычного такси. Это была старенькая машина, которая, наверно, долгие годы верой и правдой служила своему хозяину. Она стонала, охала, трещали все ее суставы, шины шипели на виражах, но хозяин, захваченный азартом, не замечал жалоб железного коня, и лишь искоса, веселым глазом поглядывал на пассажира: «Ну, как?»

А пассажир, одобрительно кивая, думал: «Может, не стоит так спешить? А вдруг он поехал на аэродром? Или совсем никуда не поехал, а только разыграл комедию, оставив меня в дураках?» Но, вспомнив поведение Вайса в последние дни, его нервозность, внезапные приступы глубокой задумчивости, Григорий отбросил последнее предположение. Работа в Заксенхаузене с королем фальшивомонетчиков Маркусом Пельцем оставила в душе Вайса неизгладимый след, до маниакальных размеров довела алчность к деньгам. В таких случаях здравый смысл пасует перед ненасытной жадностью. Вайс не мог, у него просто не было сил устоять перед искушением… Григорий вспомнил землисто-серое лицо своего спутника во время полета, вспомнил и то, как у Вайса выворачивало все нутро, и успокоился: такой самолетом не полетит.

Такси выскочило на площадь Пьятисто. В глубине высилось здание вокзала. Григорий поискал глазами желтое такси. Его не было.

— Приехали!

Тормоза зашипели на самой высокой ноте, и машина остановилась.

— Что скажет синьор? — на возбужденном лице водителя поблескивали капельки пота.

— Высший пилотаж! — искренне похвалил Григорий.

Машина отъехала.

Купив журнал, Григорий отыскал удобное для наблюдения место, откуда хорошо просматривалась площадь. Спустя некоторое время подъехало желтое такси, но не то, которое он ждал. Открылась дверца и вышла величественная матрона, а за ней, словно горох из перезревшего стручка, посыпались крикливые, вертлявые дети. Даже не верилось, что одна маленькая машина может вместить столько народу.

Шли минуты, у вокзала одна за другой останавливались машины различных марок и расцветок: светло-серые, голубые, зеленые, черные, похожие на огромных жуков, белые, словно птицы, которые на миг присели, сложив крылья. И ни одного желтого такси… Но вот Григорий на миг прикрыл лицо журналом, потом осторожно, краешком глаза, выглянул из своего укрытия. Так и есть! Из машины вышел Вайс. Прежде чем расплатиться, оглянулся. Направился прямо в вокзал. Исчез в пасти широченной двери.

Немного подождав, Григорий пошел за ним следом. Стал у входа за колонной. Ага, вот и кладоискатель. Рыщет возле касс. Теперь направляется в буфет. Пьет кефир. Просит дать еще стакан. Можно выйти, сменить позицию. Бедняга, видно, так спешил, что не успел позавтракать. Подошел к телефону, набирает номер. Издали видно, как Вайс удивленно и взволнованно опускает и снова подносит трубку к уху. «Проверяет, дома ли я? Звони, звони, болван, зуммера не будет, телефон выключен…»