Гроза над Дремучим Миром

Белкина Наталья Евгеньевна

— Здрав будь, Гавр! Какими судьбами к нам?

— Я по делу, — серьезно ответил наместник, не желая откладывать разговор.

— Что за дело?

— Возможно мне скоро понадобиться ваша помощь.

— Мы всегда рады помочь тебе всем, чем можем, господин.

— Я знал это. А дело вот в чем. Не слышал ли ты, каковы дела у нас на восточной границе?

— Слышал, что дела, прямо скажем, плохи. Хамсин собрался к нам. Но от имени града Китежа могу сказать, что на нас ты всегда можешь рассчитывать.

— Рад это слышать, Трибор. В таком случае вот что: собирай ополчение. Я же в свою очередь велю Евстантигме созывать своих сородичей. Скоро грянет гроза.

— Не

беспокойся, Гавр. За себя и за тебя постоять мы сумеем. И не таких врагов перегибали.

— Но возможно нам придется бить врага на его территории. Я должен выполнить приказ Лютого Князя. Со мной сатурнион, который уполномочен сместить Хамсина с наместничества.

— Вон оно что, — протянул староста и задумался. — Тогда надо как следует поразмыслить.

Гавр, Трибор и несколько старых китежградских воинов довольно долго совещались над картой. В конце концов, они сошлись на едином решении: сначала наместник отправится в Медные горы один, а отряды Трибора и Евстантигмы будут ждать его знака на границе. Если Гавру удастся справиться с Хамсином самому, тогда, возможно, все решится без боя. Но если все провалится, то пещеру наместника придется брать штурмом. Тут-то и понадобится ополчение, потому что даже титану не справится с ордой Хамсина, которая берет обычно не умением, а числом.

Заручившись поддержкой старосты и оставив на его попеченье Айшгур, Гавр с Флакком отправились в столицу. Наместник не стал пользоваться пространственной дверью, решив осторожно и незаметно подъехать к Дремучему Лесу, внимательно осматривая по пути окрестности. Если войско Хамсина и не вторглось еще на его территорию, то появления шпионов или диверсантов восточного наместника нельзя было исключить.

До столицы было не более трех часов пути верхом. Гавр пустил Оберона галопом и не обращал внимания на сатурниона, который едва успевал за ним. Но через час ему все же пришлось несколько сбавить ход и поехать медленнее, стараясь избегать проторенных дорог. Его интуиция снова заговорила в полный голос. Гавр что-то почуял. Наконец, он совсем остановился и прислушался, подняв вверх указательный палец, что должно было служить Флакку предупреждением. Сатурнион тоже осадил коня и стал вслушиваться в шум древесной листвы.

В небольшом лесочке, куда заехали всадники, слышались лишь птичьи голоса и осторожное перешептывание ветров в кронах берёз. Но Гавр уловил еще что-то, недаром он обладал чутким, почти мышиным, слухом. Теперь он ясно различал шуршание чьих-то шагов.

Едва слышно наместник спрыгнул с коня и беззвучно привязал поводья к березке. Жестом он показал сатурниону, что он должен оставаться на месте и не высовываться. Осторожно выглянув из-за ветки, Гавр стал всматриваться туда, откуда, как ему казалось, слышались шаги. Но вскоре он с облегчением вздохнул: перед ним возник леший Бобровник. Он совсем не ожидал увидеть пред собой хозяина и, резко остановившись, охнул и чуть присел.

— Ты что забрел так далеко? — сразу спросил его Гавр.

— Я иду в Китеж.

— Зачем?

— Тебя не было, господин. А слухи говорят о приближающейся орде с востока. Хозяйки тоже нет. Она пропала.

— Так значит это правда. В таком случае мы сейчас же отправляемся в Медные горы. Но сначала мне нужно заехать в Дремучий Лес, чтоб отдать приказ Евстантигме. Пусть собирает своих и отправляется на границу.

ГЛАВА 9

Жить в Глухих пещерах было совсем не скучно. Даже такая несложная работа, как поход за

водой была сопряжена с опасностями. Этим занимался Саб-Бияр, и Бет иногда сопровождала его скуки ради. Дело в том, что пройти к источнику можно было только, минуя тот страшный тоннель, который все звали «горлом». Водопровод поэтому и не удалось построить, и чтоб напоить всех жителей общины, нужно было несколько раз в день совершать это опасное путешествие. Водоноша, что работал перед Саб-Бияром, сгинул неизвестно куда, и теперь бывший раб был уверен, что и его ждет та же участь.

Постепенно Беатриче привыкала к тому, что ее и остальных жителей лабиринта везде подстерегала непредсказуемая и неведомая субстанция. Поселенцы не старались постичь ее или победить, просто приспосабливались и сосуществовали с ней. Однажды Бет решилась спросить у Бахрама, что же представляет собой этот лабиринт и почему он такой. Дервиш не знал точного ответа, он мог лишь предполагать:

— Я думаю, это из-за того, что Глухие пещеры находятся на территории ворогов. А может они и сами с родни им.

— Я думала, что знаю всех существ по Ту Сторону, а про ворогов не слышала, — удивилась девушка.

— Этих никто не знает. Это очень древние сущности. Они жили на земле задолго до того, как Демиург поселил здесь людей. Потусторонние существа появились тогда же, и потому вороги противостоят и им и нам, людям.

— С ними никак нельзя справиться?

— Лучше не пытаться с ними бороться, а просто жить рядом.

— И защиты от них нет?

— Кто знает…

В обязанности Бет входила уборка территории. Это была несложная работа, хотя и не совсем приятная. Сила, по крайней мере, надобилась здесь только для того, чтоб разжигать огонь. "Если б знать, что мои способности могут пригодиться для такого", — с сожалением думала она и старалась не гнушаться ни этого, ни какого-то другого труда. Ведь даже сам Бахрам выполнял поденную работу. Он собирал в теплице овощи, хотя, наверное, мог бы работать вместе с учеными над усовершенствованием благ их локальной цивилизации.

Члены общины были очень неразговорчивы и не торопились вступать в контакт с новенькой. Бет общалась в основном с Саб-Бияром и Иверлин, потому что они тоже прибыли недавно.

Иверлин сначала все время болела и плакала от мучавших ее необычных недомоганий. Раб часто уходил в себя или постоянно говорил о смерти. Так что Беатриче развлекала себя сама, изучая странности поведения лабиринта.

После того, как ее работа была закончена, она выходила на одинокую прогулку, всякий раз продвигаясь все дальше и дальше. Однажды она едва не утонула в расплавленном камне, потом чуть-чуть не рухнула в неведомо откуда возникшую бездонную пропасть. Несколько раз споткнувшись на одном и том же месте, можно было бы уже запомнить его, но только не здесь. Лабиринт постоянно преподносил сюрпризы, менялся, издевался и заигрывал. Бет ловила себя на мысли, что разговаривает с ним, принимая его игру. У нее появились даже основания предполагать, что он здесь единственный, с кем она может по-настоящему общаться.

Однажды, в очередной раз выйдя на свой променад после работы, Бет захватила с собой Иверлин, которой было уже немного лучше.

— Хватит, — сказала она ей. — Сидишь, как сова, и глаза таращишь. Пойдешь со мной на прогулку?

— Разве можно гулять здесь? — испугалась та.

— А что? Теперь всю оставшуюся жизнь сидеть на одном месте и трястись от страха? Я предлагаю поближе познакомиться с нашим другом.

— Каким другом?

— Мы идем в лабиринт. И не бойся! Я с ним уже почти на "ты".