Гроза над Миром

Ли Венедикт

Даже сверху четырехтрубный самоход выглядел огромным. Военный корабль последнее время других Норденк для Острова не строил. Причальная мачта на корме светилась яркими зеленым и красным огнями. Электричество и радио, мать твою за ногу... Никогда техническое превосходство Острова не было для меня таким наглядным. Бедная Эгваль...

С первого раза выпущенный нами якорь не попал на приемное устройство - я успел увидеть, как суетилась причальная команда на палубе. Мы развернулись, сделали второй заход, я взмолился про себя, чтобы у Алека не сдали нервы горючего оставалось на

четверть часа, да и утечка водорода не позволяла нам долго вальсировать над палубой корабля.

Сильнейший рывок, хорошо, мы успели пристегнуться. Гайдроп натянулся, как струна - лебедка подтягивала "Дракон" к мачте. Моторы смолкли, и только ветер гудел за бортом гондолы - волнение на море было сильным. Мы сидели, пьяные от избытка кислорода, от пережитого страха, от радости, что так счастливо избежали гибели в самом конце пути. Эна глотала слезы, кривя лицо в беззвучном плаче, наконец, не выдержала и разрыдалась.

Причальная команда закрепила "Дракон" тросами, и можно было сойти на палубу, не опасаясь сверзиться с трапа. Я выходил первым, подал руку Эне. Алек, как положено командиру, солидно ступал за нами - уже примерял лавровый венок на голову.

Толпа матросов, расступилась, пропустив высокого человека, лет сорока, в адмиральской форме. Он зло вперился в зареванную Эну:

– Всех поставила на уши, всех... Никогда не забуду.

– Прости...
– она попыталась сказать что-то еще, но этот тип больше ее не слушал, и Эну увели.

Я искал взглядом Алека, куда он подевался? Усталость навалилась на меня, я безучастно, словно со стороны наблюдал, как меня ведут в каюту, потчуют ужином, я что-то рассказываю, смеюсь собственным шуткам и, без всякого перехода - в моей каюте темно и я сплю.

То, что проснулся я в другой каюте и на другом корабле, меня сначала даже не удивило, отвык удивляться уже. А вот то, что здесь я был под замком - кое-что напомнило. Алек рассказывал: у владычицы Острова оригинальная манера гостеприимства. Больше всего я тревожился, что Эна впала в немилость у своих начальников. Кто-то (Хозяйка?) догадался, что она ведет нечестную игру. Мороз шел по коже от мыслей, что сейчас лысая красотка пытает мою Эну. Я гнал из головы все эти ужасы, чтобы не чокнуться от бессильной ярости и переживаний. Пытался по мордам лиц моих тюремщиков прочесть что-нибудь о судьбе Эны и Алека.

На третий день мы бросили якорь. У временного причала стояли, кроме нашего, еще два корабля - разгрузка шла вовсю. Я слышал крики чаек, видел серо-зеленый, встающий над гаванью конус Тирхольма... Время стерло следы огненного шторма, фундаменты сгоревших зданий давно скрылись за покровом разросшегося кустарника и низких деревьев с плоскими кронами.

Добро пожаловать, Нат. Ты всегда был дураком. Тебя использовали, подтерлись тобой и выбросили. Убивать тебя - жалко пули и времени. Ты еще поработай, а сдохнешь как-нибудь сам. Левее уничтоженного города стояло поселение "добровольных" строителей нового Тира. Серые стены, черные крыши, перевитые проволокой частоколы оград, вышки часовых. Арка входа между двух кирпичных зданий.

Надпись при входе

Спроси

себя - почему ты здесь?

Так захотелА Я: Признала тебя виновным, обрекла на ссылку и рабство. Не проси снисхождения, не жди справедливости, не доказывай, что страдаешь напрасно - я не ошибаюсь никогда. Помни: я умею карать и умею одаривать. Дарю тебе город Тир, который ты возродишь. Когда он встанет из пепла - ты свободен, если раньше не придет к тебе смерть.

Наоми Вартан

4. ХОЗЯЙКА

Dio gardej Maora!

Ra vive de li gardime.

Justo e hanmastoro

Naomy Vartan shalime.

– Перевели бы, - сказал я доктору Зигу. Не старый еще (лет сорока с небольшим), он оказался слишком честен и добр, чтобы надолго остаться персоной. И быстро стал одним из нас. Рабом. Что не изменило рода его занятий - лечить нас, а если это невозможно, то облегчить смерть.

Очень быстро поумирали непривычные к жаркому климату и физическому труду, кроме тех немногих, кому посчастливилось занять должности учетчиков, поваров да уборщиков. Помимо прочего, вначале часты были заболевания из-за плохой воды, пока мы не провели водопровод от Тиривы. До сих пор я помнил отвратительный вкус воды из опреснителя. Моя (с позволения сказать) карьера сложилась благополучно. Бывший солдат, экс-капитан - я умел и командовать и подчиняться, и быстро стал десятником. Вчера упавшим при прокладке фундамента камнем мне повредило правую руку - подходящий повод заглянуть к Зигу.

Лазарет был неплохо оборудован, сказывалась практичная натура Хозяйки инструменты, в том числе и рабов, беречь надо. По возможности. Плакатик на стене кабинета Зига с четверостишием, написанным старинным алфавитом на странном языке, давно привлекал мое внимание. Молитва? Гимн?

– Это на родном языке Хозяйки. Она - нездешняя, издалека. Из варварских краев, где не ценится человеческая жизнь.

– Будто мы ее ценили до того, как влипли в это дерьмо?
– Зига огорчили мои слова, но возражений он не нашел. Вместо этого перевел мне загадочный текст.

– Подстрочник таков. Боже, храни Хозяйку,/Она живет, чтобы мы были защищены/Справедливая и искусный правитель/Наоми Вартан понуждена быть первой.

– Она сама пишет вирши в свою честь? Среди нас нет никого, кто не свернул бы ей с радостью шею. Знать бы, как до нее добраться. И как она выглядит? Мымра с комплексом неполноценности?

Док пожал плечами.

– Сразу же после воцарения Хозяйки, она приказала уничтожить имеющиеся к тому времени немногочисленные портреты Наоми Вартан.

Я не сдержал усмешки.

– Наоми II стирает память о предшественнице? Я, знаете, учил в школе историю. Любой тиран так поступает. Все, кто до тебя - говнюки, ты - светлая личность, как помрешь или зарежут - тоже говнюк, виновник бед народных. Приходит следующий - конец мочала, мотай сначала...

(Почему-то вспомнился Ури Ураниан с его зажигательными речами, в которых он проклинал правительство и обещал все устроить по-новому - хорошо и правильно).

– Нат, Хозяйка никогда не отрицала, что она и есть Наоми. А уж сомневаешься ты или...