Гроза над Миром
Шрифт:
Эна меня не забыла. Вот первое, о чем я подумал, готовый схватить ее в охапку и сжать в объятиях под расплавленно-прозрачным небом, льющим на землю душные волны полуденного зноя. Когда я попал в окончательно безвыходное положение, она появилась, чтобы вытащить меня отсюда. Несомненно, она поможет мне избавиться от капкана в мозгах - связи у нее среди различных персон обширные.
– Эна...
Меня остановил ее взгляд - строгий, отчужденный. В горле пересохло. На миг показалось, что я обознался - это не Эна - моя женщина, с которой мы делили
– Эна!
Она быстро поправила на лбу мешавшую ей прядь.
– Ты - в порядке. Хорошо.
Повернулась и пошла прочь.
Этого я не стерпел. Рванулся следом, заорал:
– Стой! Эна!!
Я забыл о телохранителях. Они мигом схватили меня, грубо парировав попытки сопротивления. А Эна не обернулась, лишь досадливо повела плечом.
Один из державших меня, крепких, как железо парней заметил:
– Нельзя так говорить с Хозяйкой. Она не терпит фамильярности.
Когда я, на подгибающихся ногах, вернулся к своим работягам, кто-то поинтересовался:
– Чё дамочка к тебе вязалась? Ты у нас популярный стал, да?
Я показал направление на чахлое дерево.
– Копайте от меня и до другого дуба.
5. "РИГЛИ, НЕ УМИРАЙ!"
Кормить, в самом деле, стали получше, но кусок не лез горло. Хозяйка... Я вспоминал наши с Эной дни. Сперва - моя покровительница в Университете, потом любимая. И чем кончилось... Неужели с самого начала все с ее стороны было только умелой игрой? Есть сомнения, Нат? Нет сомнений.
За длинным деревянным столом не осталось никого, а я все сидел, уставившись в пустую миску. Последние, кто уходил, оглянулись на меня, но смолчали. В депрессии мужик, чего приставать...
Ригли потопталась рядом, потом прошла к обитой железом двери кладовой. Через полминуты я услышал, как лязгнул, закрываясь, замок. Ригли вернулась и положила передо мной шматок ветчины.
– На!
Мне бы удивиться, как Ригли проходит сквозь запертые двери, отнять у нее дубликат ключа, отругать еще более зло, чем в первый раз. Наверное, на это она и рассчитывала, создавала повод снова говорить со мной. Все это я сообразил потом. А тогда я молча встал и вышел.
Я не успел пройти и полсотни шагов, когда меня остановил охранник.
– В контору зайди!
Контора - двухэтажное бетонное здание, где жили главная шишка и инженеры, стояла напротив казармы охранников, соединенная с нею на уровне вторых этажей коридором. Меж двух мрачных серых зданий располагался вход в поселение - он же "парадный" выход. Для персон. Работяг гоняли через узкие проходы в заграждении.
Меня уже ждали.
– Наверх!
Обстановка в маленькой комнате была скромной: солдатская койка, тумбочка, табурет. Узкое окно выходило на северо-восток, открывая панораму стройки, где я с ребятами каждый день ковырялся.
Эна сидела на койке, вытянув ноги. Кроме легкого загара, я
– Садись!
Я не шелохнулся. Эна со вздохом встала - что ни говори, можно найти женщину поэффектней, выше ростом, виднее статью, но такой ладной, соразмерной... я раньше не встречал. Голышом ее видишь - дыханье перехватывает. И умеет держаться свободно, но без неприятной развязности. В общем, я продолжал любить ее. И все, что слышал раньше о палаческих наклонностях Хозяйки - оставалось в моем сознании никак не связанным с Эной.
– Злишься?
– Нет.
– Врешь. Ты внутри весь кипишь.
Я показал в окно.
– Зачем все это?
– Ты не поймешь.
Я молчал.
Эна пристально всматривалась в меня.
– Солнечный коллектор, если тебе это о чем-то говорит.
– Говорит. Вогнутое зеркало, в фокусе можно плавить металл - малую толику.
– Множество плоских зеркал сводят солнечный свет на котле. Пар движет турбину. На выходе - электрическая сила. Слишком дорого обходится привозное горючее. Когда Тир обзаведется собственным источником энергии (неиссякаемым, заметь!) - дела здесь пойдут лучше.
– Тебе виднее. Выкладывай, зачем звала.
– Хочу выслушать твое признание.
– Признание? В чем?
Эна на глазах становилась живой статуей, в речи ее зазвучал металл.
– Даю тебе тридцать се...
Я врезал ей, не дав договорить. Реакция у Эны изумительная, но ей не хватило места уклониться, и она упала на койку, больно стукнувшись головой о стену. Охнула, прикрыв лицо ладонями. Ярость моя погасла.
"Эна... Да что ж я делаю!"
Бросился к ней, приподнял подбородок, заглянул в лицо. Эна тихо застонала. Я обнял вздрагивающее горячее тело, ловя его запах... Эна!
Постепенно она стала отвечать мне, временами делая попытки сопротивления, но сдаваясь в последний момент. Такая игра до того разогрела нас, что мы оба почти потеряли сознание от звериного восторга, когда я принял капитуляцию Эны. Я намотал ее волосы себе на руку, она вся была - пылающие губы, жаркий язык, тягучая судорога любовной агонии. Мы с ней умерли друг в друге и воскресли вновь.
Долго-долго лежали, отдыхая. Я осторожно поцеловал на шее Эны след давнего шрама, выделявшийся короткой полоской менее загорелой кожи. Несколько таких меток были у Эны по всему телу.
– Все еще заметно?
– она неподдельно огорчилась.
– Только для моего острейшего зрения!
– Когда-то училась летать на планере, и в полете у меня затекли ноги. Чтоб не покалечиться, решила приземлиться на роскошную, пушистую крону дерева. Вблизи это оказался мелколист с во-о-от такими колючками!
Эна перелезла через меня, чтобы встать. Я попытался удержать ее, тронул рукой густую поросль на лобке.
– Отстань! Отдыхай.
Она сладко потягивалась у окна.
– Нат! Что за личность - Авель Орьега?