Гроза над Русью
Шрифт:
Первого медведя девушка завалила, когда ей исполнилось пятнадцать лет. К слову сказать, если бы не Добрыня, оказавшийся рядом, то медвежья охота могла оказаться для нее последней.
Ведала Малуша и целебные травы: мир ее был населен лешими, русалками, водяными, и все растущее на земле обладало в ее понимании живой чувственной плотью — говорило своим языком, любило, ненавидело, страдало, радовалось, умирало и пробуждалось вновь.
В представлении людей Древней Руси человек был творением окружающей среды, частицей единого целого, а не хозяином и творцом, коим он стал
Стройная чернобровая красавица в шестнадцать лет воспламеняла сердца встречных молодцов, словно искра сухой ковыль. Многие парни в гулянье кружились вокруг нес, но Малуша была строга и неизменно давала отпор особенно навязчивым ухажерам.
Однажды сам воевода Ядрей, будучи на полюдье, облапил Малушу в укромном месте, а вскорости еле приполз домой с выбитыми напрочь передними зубами — тяжелая костяная рукоять медвежьего ножа быстро охладила пыл старого сластолюбца.
Подобная выходка со стороны простой девушки едва ли бы сошла безнаказанно, но брат Малуши к тому времени был в большой чести у Святослава. Ядрей же побаивался скорого на руку великого князя. Да и сама Малуша пообещала злопамятному воеводе, что даже с того света явится отомстить за поругание и будет орудовать при этом не рукоятью, а более убедительной оборотной стороной кинжала.
Как-то великая княгиня объезжала полюдьем подвластные племена. В городе Любече, на вечевой площади, около капища Велесова складывали дань смерды. Тут же творился суд «скорый и правый».
К стольцу, на котором восседала Ольга, подошла девушка в меховой одежде и положила к ногам властительницы богатую дань, во много раз превышающую все другие: две медвежьи шкуры, мех десяти соболей, пяти черно-бурых лисиц и сорока белок.
— На укреп земли Русской! — сказала она звонко. Великая княгиня подняла на девушку глаза, спросила:
— Чего ж отец твой сам не пришел, а заставил тебя несть этакую тяжесть?
— Убит отец мой печенегами. Сама яз нонче добытчица.
— Сколь же годков тебе? — поинтересовалась Ольга.
— Семнадцать минуло.
— Чьего ж ты роду-племени? Как звать тебя?
— Малка-охотника дочь, — бойко ответила девушка. — А зовут меня Малушей. Сестра яз витязю Добрыне, што гридем у сына твово Святослава, матушка-княгиня.
— Уж не та ли ты девица, што посчитала зубы воеводе Ядрсю? — улыбнулась Ольга.
— Пускай бы не забижал сиротку... — виновато потупилась Малуша.
Княгиня по-молодому рассмеялась. Ей вторил хохот бояр и дружинников. Насмеявшись от души, Ольга спросила:
— А не пойдешь ли ты в терем мой службу править? И брат твой рядом будет, защитит сироту, ежели што.
Суровая властительница земли Русской, которую редко кто видел даже улыбающейся, посмеявшись от доброго сердца, пребывала в отличном расположении духа. Тем более, что смерды, устыженные бескорыстным примером Малуши, вдвое собрали дани. Ольга осталась довольна полюдьем в граде Любече, была милостива и суд вершила правый.
А через день Малуша ехала в одном санном возке с великой княгиней в стольный град Киев, в княж-терем белокаменный.
Сметливая, расторопная девушка, непосредственная и честная,
После первой встречи с красивой лесной охотницей Ольга сидела задумчивой: может быть, вспоминала свою молодость, сравнивала себя с Малушей — тоже ведь красавицей писаной была, — кто знает?..
Бравые молодцы-гриди ближней дружины Святослава мигом заметили пригожую ключницу, но, памятуя печальную судьбу звени городского воеводы, а пуще того — могучую десницу Добрыни, ухаживания свои облачали в почтительную форму. Вздыхали, похвалялись удалью молодецкой, задаривали гостинцами.
Глава пятая
«Неужто люб он мне?»
Святослав — юный и горячий предводитель славного воинства русского — мало обращал внимания на женские прелести. Чаще тор его загорался при виде доброй богатырской справы. Воображение витязя мог пленить резвый арабский конь или молодецкая забава. Он долго и мучительно переживал неудачу, если не мог выстрелить из лука точнее и дальше других или не успевал вскочить с земли на спину летящего во весь опор неоседланного скакуна... Весь зажигался при виде заезжего витязя, который легко проделывал на полном скаку то или иное упражнение. Молодой князь с невиданным упорством многократно отрабатывал увиденный воинский прием до тех пор, пока полностью не овладевал им.
Однажды Малуша, поминутно ахая, следила за потешным поединком Святослава с арабским витязем, ловким и быстрым, как рысь,
Сначала всадники обменялись стрелами с тупыми наконечниками. Оба стреляли одинаково ловко и метко. Малуша, сама умевшая достать стрелой мчащегося во весь дух оленя или в глаз юркой белки, должной мерой оценила искусство наездников.
Потешный поединок кончился быстро и неожиданно: Святослав на полном скаку ловко схватил наконечник копья противника и резко осадил коня. Араб, не успев сообразить в чем дело, вылетел из седла и покатился по земле.
Князь под одобрительный гул зевак легко соскочил с коня, помог подняться оглушенному противнику.
— Каган Святосляб! — воскликнул тот, становясь на колени. — Я много слыхал о тебе, но это ничтожно по сравнению с увиденным. Сам Искандер Зуль-Карнайн уступил бы тебе в поединке! Я почту за великое счастье служить под твоей рукой, если будет на то твоя ханская воля...
— Дядька Асмуд, запиши-ка иноземного молодца в охранную сотню гридей. Ловок и зело славен в бою.. Будешь младшим братом мне, ибо в дружине моей вес богатыри — братья. Подать чаши!
Отроки принесли чаши с красным вином. Святослав полоснул по кисти своей руки кинжалом: в сосуд брызнула кровь. Араб сделал то же. Они обменялись чашами, обнялись крепко и осушили их до дна.
— А теперь, брат Али-Ахмет, гулять будем! — сказал Святослав. _ Место твое отныне слева от меня за столом братчинным!
Улучив момент, когда князь на секунду остался один, Малуша подошла к нему и сказала смущенно:
— Великий князь, прости за слово дерзкое... Научи меня на коне скакать, володеть копией и мечом рубиться... Аль поручи кому. Не откажи сироте в просьбе.