Гроза над Русью
Шрифт:
— Вам бы, мужикам, только силушкой похваляться. Лук Ерусланов не по моему плечу, яз его, чать, и не подыму: тяжел больно. А вот давай, князь, кто из моего лука стрелку далее бросит.
Святослав недоверчиво усмехнулся, взял в руки клееный лук и без видимого напряжения натянул тетиву. Стрелу нашли шагах в пятистам Князь передал оружие Малуше. Та наложила стрелу, резко взметнула левую руку, тетива резко загудела, и стрела упорхнула шагов на семьдесят тальше Святославовой.
Князь быт раздосадован. Он считал, что мужская сила всегда победит любую женскую ловкость и хитрость: другое дело — воинская смекалка, не раз приносившая ему самому убедительные победы над врагом. Но тут-то дело в другом, и князь не хотел уступать. Трижды поднимал он лук, и стрелы улетали все дальше и дальше.
Девушка подзадоривала князя, поняв уже, что в стрельбе ему ее не одолеть. Она снова взяла лук, стрела свистнула как-то по-особенному и улетела так далеко, что расстроенный Святослав только безнадежно махнул рукой.
— Далее, пожалуй сей лук не стрельнет, — уверенно заявила Малуша.
— Куда уж далее! Чать, шагов на семьсот упорхнула стрелка? Как же он у тебя так далеко бьет?
— А вот погляди, князь. Ты лук берешь, ставишь на вытянутой левой руке, а правой што есть мочи тетиву тянешь. Это ж какая силища понапрасну тратится? А ты сделай наоборот: стрелку подведи к правому глазу, не оттягивая тетивы. Потом стрелу с тетивой держи покрепше да разом распрями левую руку и тут же пускай тетиву. Попробуй-ка, князь. Дело нехитрое.
Лицо Святослава просветлело, и он взял Ерусуланов лук.
— Повремени, князь. Лук, што конь твой — для науки поначалу смирный нужон. Бери-ка этот, полегше который...
Святослав стал упражняться с обычным луком, но так, как у Малуши, у него не получалось. Та терпеливо и спокойно наставляла своего ученика, а в сердце ее билась пугающая мысль: «Неужто люб он мне? Сохрани, Сварог!..»
— Может, на сегодня хватит, князь?
Но Святослав не хотел отступаться. Он не ушел с поля до тех пор, пока одна из стрел не улетела так же далеко, как и Малушина. Искать ее и мерять, кто выстрелил дальше, по обоюдному и молчаливому согласию не стали. Святослав вновь было ухватился за Ерусланов лук, но тут прискакал отрок.
— Великая княгиня Ольга кличет тебя, князь Святослав Игоревич!.. С поспешанием, — добавил он.
Князь нахмурился, подошел к коню, взлетел в седло и с места рванул в галоп... Крикнул на ходу отроку:
— А ты останься. Поучи девицу на коне держаться!..
Глава шестая Перунов огнецвет
Великая княгиня Ольга готовилась к отъезду в Константинополь. Верная своему правилу все споры решать по возможности мирным путем, она надеялась заключить с императором Византии вечный мир и извлечь из этого немалые выгоды для растущего Русского государства.
Святослав и его сподвижники, воинствующие бояре и воеводы, отговаривали княгиню от бессмысленного, на их взгляд, шага.
— Романия не волк, то верно! — вещали они. — Романия — лисица, лукавая и коварная. Ромеи не ратуют с нами, то верно. Воюет с Русью ромейское злато, а кровь льет печенежская, а пуще того — козарская рука. Русские торговые гости с боем прорываются скрозь пороги Непры-реки, минуя печенежские станы. Многие костьми ложатся на том пути.
— А на восход торговый путь закрыли козары, поставили свои оружные вежи на Дону и Итиль-реке, берут дань тяжкую с многих славянских племен. По весне же оружаются вой хакановы на киевские пределы...
— Мечом надобно укоротить длинные руки Романии. Пожарам предать козарские вежи!..
— Силой ратной поставить на колени Козарию и сим в страхе держать и печенегов и ромеев! Тогда спокойно можно крепить Русь! Да и торг держать выгодней с поверженным ворогом, чем с нынешним...
Но миролюбивую позицию великой княгини поддерживали торговые люди и богатые бояре. У них скопился избыток товаров, до которых были охочи византийские, арабские и хазарские купцы. Печенеги же, дикие свирепые всадники-скотоводы, кочевавшие в одном дне пути от киевских пределов, ни с кем не торговали. Они с одинаковой легкостью жгли и грабили всех без разбора соседей. Кочевья восьми печенежских округов растеклись по обеим сторонам Днепра, являя собой великую угрозу и Руси, и Болгарии, и хазарам, и уграм, и... византийским владениям в Таврии.
От торговых нарочитых мужей русских слово держал тысяцкий Ядрей:
— Так ста, матушка княгиня, — начал он, — мы ведь тож не супротив поражения ворогов святой Руси. И меч в руках такожде можем держать. Только вот не всякая война прибыток дает, а гостьба — сие злато да серебро в казне княжецкой! Согласные мы, матушка княгиня наша, печенега надобно разгромить и согнать его станы с Гречника, ибо зла от него ох как много. Да как споймать степняка в бескрайнем Диком поле? Кабы самим, гоняючись, головы не потерять... А коли крепкий мир будет с ромеями, большая выгода станет Руси Романия — сторона богатая, в Царьграде добрый товар со всего света собирается. Нашей рухляди мягкой цена там завсегда стоит высокая. Такожде ромеи зело охочи до русской пашенички. Да и печенеги смирны, покамест мы с ромеями мир держим.
Обычно решительная в своих действиях Ольга внимательно оглядела спорящих и молвила назидательно:
— Добра яз хочу народу моему. Доколе жить нам в дымных избах да в дикости? Сказывали мне гости торговые, зело чуден Царьград. Все палаты там скрозь белокаменны, резьбой и златом изукрашены. Жены и боляре ромейские и даже смерды в шелка наряжаются... Окромя того, вой ромейские поражений не ведают. Железные дружины их победно ступают по землям сопредельным. Мыслю сама перенять обхождение царское, а вам, воеводам моим, не грех бы поучиться науке ратной. Тебе тоже, сын, надобно поглядеть, как водить полки — не все ж с толпами степняков рубиться, ан доведется встретить тебе силу и более грозную. Вот и пригодится наука.
Святослав, удерживаемый сыновьим почтением, старался смирить распаливший его гнев:
— Каковы полки у коварного ромея, не ведаю! Но вой русские не в пример крепше греков. Да и не станут они учить нас на свою голову! — И, прищурив глаза, он продолжал вкрадчиво: — Не припомню яз чего-то, матушка, штоб ромейские вой стояли под стенами киевскими. А щит русский — на вратах Царьграда! Ежели ромеи столь искусно полки свои водят, так чего ж бежали они при одном только виде славного воинства Олега Вещего?! Что до науки ратной, так дядька Асмуд, воеводы Слуд и Претич научили меня разуметь грамоту греческую, латынянскую да арабскую. Читаю яз о походах великого Александра, Ганнибала — царя египетского, славного румича Цезаря, перса Кира... Наука бранная не для подражания обозначена! Постигнув мыслью славные победы витязей древних, надобно умело применять их нынче. Не слепо, а измыслив миг, приемы ратные, оружие свое и ворога, сокрушать силу чуждую! — И, встав, закончил решительно: — Не поеду яз, матушка, в сторону ромейскую! Пустое это... Да и Киев-град нельзя оставлять сиротой. Степняк без княжьего догляда слабым его посчитает... А слабого да убогого всяк обидеть норовит!
— И то верно, — согласилась Ольга. — Што до приемов ратных, вам, витязям, лучше знать... Однако караван купецкий собрался уж подле Киев-града и струги мои справны для пути. Кто поименован мною, собирайтесь скоро в землю Греческую!
...Караван из сотни великокняжеских ладей собрался в дальний путь. Суетились слуги и хозяева в богатых теремах княжеских и боярских. Помимо родственниц и именитых жен киевских, Ольга взяла в посольство русских воевод Вуефаста, Претича, Слуда и Сфенкала; князей — Улеба, Владислава Волынского, Войка, племянника своего Игоря. Ко двору императора Константина собралась также супруга князя Святослава. Во главе охранной тысячи великокняжеских гридей стал воевода Роальд, сподвижник покойного Игоря.