Гроза над Русью
Шрифт:
Бек-хан Илдей долго глядел на Подол, на русскую дружину и все никак не решался дать знак к переправе. Что-то удерживало его, а что он не мог объяснить: смутная тревога будоражила душу, сжимала сердце предчувствием беды.
Куря не выдержал томительного ожидания — для его открытой натуры все было ясно, как божий день: урусов мало, они не в силах будут противостоять огромной орде, боевые суда их разбиты. Чего еще ждать?!
— Вперед, мои батыры! — раздался его громовой голос. — Там! — бек-хан указал на Подол, — вас ждут добыча и слава!
Орда лавиной скатилась в воду. Кочевники, держась за гривы коней или за наполненные воздухом бурдюки, устремились к левому берегу. Руссы открыли по ним стрельбу из луков. Воздух загудел от стрел. Взбурлилась вода. Пронзительно заржали раненые кони. Течение сносило вниз сраженных воинов...
Вот первые валы печенегов ступили на отмель. Тогда русская дружина коротким разбегом ударила по врагу. Вся масса коней и людей мгновенно была сброшена назад, в реку, одновременным ударом тысяч тяжелых копий. Вода у берега окрасилась в багровый цвет. На песчаной отмели вопили раненые.
Стена русских полков, продолжая осыпать печенегов стрелами медленно отошла, чтобы набрать разбег для следующего удара. Каждый лучник успевал сделать до десяти прицельных выстрелов в минуту.
Половина кочевников повернула назад. Громовой голос бек-хана Кури прорвался сквозь шум битвы:
— Назад, сыны шакалов! Или вы найдете смерть от своих же мечей!.. — И он страшными словами поминал всех степных богов.
Илдей все еще колебался и не давал знака своим воинам. Взбешенный Куря подъехал к нему, бросил зло:
— Брат, я дивлюсь тебе! Мои батыры гибнут, а ты не желаешь помочь мне. Может, ты хочешь, чтобы...
— Я ничего не хочу, брат, — перебил его Илдей. — Я жду момента, когда урусы выдохнутся...
— «Когда урусы выдохнутся», — передразнил Куря. — Когда они выдохнутся, то от моего тумена ничего не останется. Я требую...
— Все исполнится в свое время, — усмехнулся Илдей, но увидев ярость в глазах «брата», прищурился зло, но все же крикнул своим:
— Степные коршуны! Идите и опрокиньте урусов! — добавил вполголоса: — А то у нашего брата Кури штаны лопнут от напрасной натуги.
Однако Куря услыхал. Схватился за рукоять меча. Вырвали клинки и охранные батыры Илдея. Увидев, что силы не равны, Куря с лязгом вогнал меч в ножны и, резко развернув коня, отъехал...
Трижды стена русских витязей сбивала печенежские валы в реку. И только когда бек-хан Илдей бросил свой тумен на подмогу Куре, руссы стали медленно отходить, защищаясь с флангов конными отрядами из богатырей в тяжелых бронях. Вскоре весь левый берег заняла пестрая масса степняков.
Натиск печенегов стал организованнее. Руссы продолжали отступать в глубь Подола, отбивая натиск кочевников короткими выпадами копейных жал и стрельбой из тяжелых луков в упор.
Дружина из гридей Ряда Полчного отходила через торговище к реке Почайне. Бек-хан Илдей ударил по ее правому крылу, намереваясь если не разгромить, то хотя бы повернуть русские полки на плес реки Глубочицы и сбросить их в воду. Плотный вал легких всадников наконец смял заслон руссов, и печенеги устремились в тыл пешей рати. Но во фланг им врубилась русская засадная дружина комонников. Случилась скоротечная рубка: кочевники вновь откатились — все их попытки прорвать чело тяжелой пешей русской рати оказались тщетны. А руссы продолжали медленно, не нарушая строя, отходить под защиту крепости Замятии. Командовал ими хладнокровный князь Рогволод. Стрелы тучей летели в его сторону, но стальная броня и щит хранили князя от ран. Под ним Пало уже три коня. И Рогволод пересел не четвертого...
Кое-где на Подоле вспыхнули постройки. Потянуло гарью. Дым клубами рванулся в небо. Печенеги бросились грабить амбары купцов, врывались в пустые дома киевлян, хватали все, что попадалось под руки.
Предусмотрительный бек-хан Илдей оставил на правом берегу Глубочицы заслон из нескольких тысяч воинов, наказав темнику од страхом смерти не двигаться с места. Когда же печенеги из орды Кури на челноках и плотах перевезли в свой стан связки дорогих мехов, кипы шелковых и аксамитовых тканей, резерв дрогнул и заволновался...
Подол уже полыхал вовсю. Сорванные горячим ветром искры чертили воздух, поджигая все вокруг. Гул буйного огня был слышен далеко. Отступала сквозь пламя русская дружина. Конная масса печенегов наседала на нее, и был момент, когда в последнем броске тумен степняков строем помчался в центр русских полков. Удар был настолько сильным, что линии русской рати прогнулись. Но устояли они и на этот раз.
По команде князя Рогволода стена гридей стала медленно разворачиваться влево, спиной к горящему городу. Печенеги завопили от радости — теперь можно будет загнать урусов в пламя!.. Но из-за горящих построек донесся вдруг тяжелый топот и рев гонимого огнем тысячного стада коров. Животные ринулись к реке. Дружинники успели освободить путь обезумевшим коровам, и всесокрушающая сила их ударила по печенегам. Степняки шарахнулись в разные стороны. Закрывшись от палящего жара щитами руссы ускорили движение и оказались в устье реки Почайны, рядом со сторожевыми башнями. Теперь печенеги не преследовали их. Они носились по горящему городу, набивая переметные сумы. Купеческих товаров в Подоле оказалось немного — руссы успели их вывезти. Но кочевники не унывали: все могло сгодиться в нищем хозяйстве степного пастуха: и тряпка, и лоскут овчины, и гвоздь. Увлекшись добычей, многие попадали в огненное кольцо, метались в поисках выхода и гибли в пламени.
Напрасно печенежские вожди пытались собрать воинов для последнего удара по русской дружине, который опрокинул бы ее в воду.
Илдей, сплотив часть своей орды, внезапно повернул коней и стал поспешно отходить назад. Он вдруг сообразил: урусы заманивают их в ловушку!
«Мы вошли в Нижний город, — думал бек-хан, подгоняя коня, — но где женщины, дети, старики, что обычно мечутся при внезапном прорыве кочевников? Успели уйти в леса? Значит, урусы заранее решили отдать Подол. Зачем? Всех ли батыров показали сегодня они? О-о, хитер каган Святосляб! Он замыслил беду для нас. Надо уходить, пока не захлопнулся капкан!..»
Каган-беки Урак стоял в окружении пышной свиты на вершине кУргана, где недавно были похоронены ал-арсий и сраженный им орел. Отсюда хорошо был виден Подол и берега реки Глубочицы. Урак наблюдал за действиями печенегов.
— Умело дерутся урусы, — говорил он своим военачальникам. — Толпой их не взять. Смотрите, Куря и Илдей ничего не могут с ними сделать, хотя врагов перед ними совсем немного.
— Но, Непобедимый, урусы все в железе, — почтительно вмешался Сегесан-хан. — Это не байгуши, а богатуры самого коназа-пардуса...