Гроза над Русью

Пономарев Станислав Александрович

Кудим обернулся: в ста саженях от стены по полю во весь опор летел всадник на белом коне. Красиво летел! Богатырь поднял лук, прицелился. Огромная стрела сорвалась с его пятерни... и всадник, взмахнув руками, слетел наземь. Испуганный конь галопом мчался в сторону хазарского стана.

— Ишшо один... — мрачно буркнул великан.

Товарищи его уже не дивились — дело обычное. Только Тимка вынул из-за пояса нож и сделал на кибити лука очередную отметину.

— Двенадцатый, — сказал он вслух.

Как раз в это время хазары двинулись

на город. Тимка с натугой обеими руками поднял громадный, весь в ссадинах щит и подал другу.

— Отстань, назола! — отмахнулся Кудим. — Несподручен он мне!

— Не отстану! Яз обещался матушке твоей и жонке беречь тебя, дурня. Держи, говорю!

— Ну ладно, потом, как с козарами грудь в грудь сойдемся. А теперича не мешайся!..

Защитники крепости взялись за луки. Порокные мастера с натугой вращали вороты метательных машин, заводя боевые чаши на хроповики. Пращники наматывали ремни на правую руку.

Поднял свое грозное оружие и Кудим. Все еще были в ожидании, а он уже открыл стрельбу. Целился не торопясь. Многие ярко одетые наездники сошли с коней по своей воле, чтобы затеряться в толпе простых воинов. Те же, кто погордился, пали наземь поневоле — стрелы Кудима Пужалы разили без промаха.

Глава третья

Бой на горах Киевских

— Вот сейчас наступила и наша очередь, — нахмурясь сказал Урак.

— Слушаем и повинуемся, о Непобедимый! — ответили военачальники и, вскочив на коней, умчались в сторону Звенигорода.

Вскоре огромная орда пришла в движение: по склону обрыва вверх устремились фигурки людей. Позади пешей толпы сновали всадники с бичами в руках. Они не скупились на хлесткие удары. С большого расстояния ничего не было слышно, но в свите кагана некоторые ханы поеживались, словно на собственных телах ощути ли жгучее прикосновение кнутов из воловьей кожи.

Первые ватаги кочевников забрались под самые стены крепости и ташили за собой штурмовые лестницы. Звенигород молчал: ни одна стрела не прорезала воздух. Защитников на стене тоже не было. Они или попрятались за заборалом, или...

— Почему не стреляют урусы? — насторожился каган-беки.

Сотни арканов захлестнули зубцы на стене. И тут на головы штурмующих обрушился град камней, бревна, утыканные шипами, опрокинулись котлы с кипящей смолой. Даже здесь, за три тысячи шагов от крепости, душераздирающий вой сотен покалеченных и обожженных людей резал слух.

— Вот теперь понятно, — сразу успокоился Урак.

Волна наступавших спешно скатилась с обрыва. С лестниц продолжали падать люди — живые или убитые, не понять. Многие из них оставались неподвижными, другие с трудом отползали. Кочевники заметались, но ал-арсии бичами скоро навели порядок и погнали воинов назад.

— Сегесан-хан! — позвал Урак. — Пошли гонца на левый берег Юзуга. Пусть передаст мое повеление Гадран-хану: как только мы займем крепость, его тумен должен сразу же переправиться и занять

улицу Богатуров под обрывом Верхнего города. — И добавил мрачно: — Печенеги не должны сделать это раньше нас... Да, еще вот что: Санджар-тархан со своими воинами пусть на левом берегу остается и охраняет нас от всех неожиданностей.

Тем временем степняки вновь достигли подножия стен. Крепость молчала. Камни и кипящая смола не обрушились сверху на головы наступающих. Подгоняемые ал-арсиями, прикрывшись щитами, с саблями и кинжалами в зубах, хазары осторожно ступили на перекладины лестниц. Вот первые оказались на стене. Остановились, озираясь, и вдруг стали спешно скатываться назад. Ал-арсии пытались остановить их остриями копий, но воины не слушались. Паника передалась дальше, и хазары опять отошли, побросав лестницы.

— В чем дело? — тихо спросил каган: голос его пресекался от ярости.

К кургану уже мчались три всадника. Внизу они скатились с коней и побежали к вершине. Каган-беки дал знак тургудам, чтобы гонцов не задерживали. В десяти шагах они остановились, и один из них на четвереньках подполз к стопам Урака, уткнулся в землю, не смея поднять глаз.

— Разрешаем говорить, — помедлив, сказал Урак.

— О Непобедимый! Урусская крепость пуста. Там нет ни одного богатура.

Каган молча смотрел на гонца. Тот продолжал:

— Воины говорят: «Если крепость пуста, то дело тут нечисто. Здесь, наверное, прибежище джиннов, которые погубят нас всех. Урусы не станут так просто оставлять твердыню, стоящую в ста шагах от Верхнего города!» Многие видели какие-то мохнатые тени на пустых улицах Звенигорода. Джинны страшно смеялись и манили к себе богатуров. Я привел очевидцев!

Каган повел ладонью: тургуды приволокли двух валявшихся в пыли воинов. Урак уставился на них пронизывающими круглыми глазами и кивнул головой.

— Говорите! — резко приказал Сегесан-хан. — Надежда правоверных, Непобедимый и Разящий каган-беки Урак слушает вас!

— О Надежда правоверных, Осле...

— Короче! — оборвал их Урак.

— Мы первыми взобрались на стену урусской крепости и взяли мечи в руки...

— Это достойно награды, — заметил каган.

— О Несравненный, и...

— Короче!

— Забор на стене был подпилен, и мы сами обрушили на себя и камни и горячую смолу...

— Мы это видели. Но почему же вы отступили во второй раз?

— Потому что, о Великий, крепость была пуста... А из-за жилищ выглядывали страшные мохнатые джинны и махали руками.

— Поистине так, брат Чагры! — поддакнул его товарищ.

— А на руках у джиннов были медные когти!

— Воистину так, брат Чагры!

Урак вдруг сказал:

— Отвечайте по одному! Вот ты говори, — каган ткнул пальцем в рябого Чагры. — А ты отойди пока на двадцать шагов.

Когда седого морщинистого воина в дырявой кольчуге, надетой поверх рваного полушубка, оттащили в сторону, каган-беки Урак задал первый вопрос: