Гроза над Русью
Шрифт:
Гриди быстро срубили мечами две березки, ловко отсекли сучья привязали к жердям попону, прикрепили носилки к бокам двух иноходцев и, уложив раненую, заспешили в сторону селища Будятина.
Калина, прихрамывая, пошел по бранному полю, склонился над молодым лесовиком, что грудью защищал Малушу. Его уже привели в чувство, перевязывали.
— Каково тебе, Тешта? — непривычно ласково спросил Калина.
— Спаси Перун, батя, — улыбнулся тот серыми губами. — А што побили печенегов?
— Посекли, — коротко ответил старик и отвернулся.
— А Мирошка? Болярыня где?
— Срубил твово дружка Мирошку вражий меч. Болярыня же наша жива, только поранета стрелой печенежской. — Калина помолчал, провел ладонью по стянутому запекшейся кровью лицу. — Сгинул Мирошка. Што матушке его поведаю? Моя вина!
Ратник-ведун помог ему снять панцирь, смазал мазью из целебных трав раны, поддержал баклажку с водой над ладонями лесовика, пока тот умывался.
— Дядька Калина, — спросил сотский, — как вы тут очутились, вдали от Каширина погоста?
— Нынче поутру, — ответил лесовик, — прискакал к нам доспешник киевский, сказал, што сильно посекли вороги князя нашего Святослава...
Мина удивленно взметнул брови.
— ...и што пресветлый князь, до того как ступить на тропу Перунову, приказывал болярыне к нему поспешать. Ну, она на коня и вскачь. Яз с Тештой да Мирошкой еле за ней поспели. И вот...
— А на погосте какой дозор? — быстро спросил Мина.
— Да семеро лесовиков оружных. Остальные до селища Будятина подались, штоб к приезду княжича Володимира изготовить терем.
— Та-ак, — задумался Мина. — А каков обличьем был доспешник?
— Обличья русского, а по говору — полочанин вроде бы.
— Так. Беда, друзи! Ворог недоброе замыслил. На конь! Полонянника с собой! — И уже на скаку, хлестнув коня плетью, крикнул Калине: — Жив и здрав князь Святослав Игоревич! Жив, и дружину свою ведет к Чернигову!
— О-о! — воскликнул пораженный лесовик. — Нешто ворог змеей подколодной ко княжичу Володимиру приполз? Беда на мою седую голову... Довези сына мово до Будятина, — попросил он ратника-ведуна. — Видать, день мой ратный ишшо не кончился.
— Будь покоен. А вона и подводы идут, — указал рукой лекарь. — Да куда ты посеченный весь? Чать, без тебя управятся!
— Моя вина — мой ответ! — отрубил лесовик, вскочил на коня и мчался догонять отряд сотского Мины. Лекарь изумленно покачал головой...
Глава вторая
Два гонца — две вести
Каган-беки Урак быстро уходил на восток. Чуть выше устья реки Трубежа, обманув стерегших его угров, он с остатками тумена переправился через Днепр, чтобы у Переяслава соединиться с ордой Харук-тархана. Но высланные вперед дозоры донесли, что Харук разбит, а уцелевшая часть его войска стоит в двух фарсахах вверх по реке Воинке, у развалин старой скифской крепости. Руссов здесь мало, и они не решаются преследовать хазар, и Харук-тархан с радостью и почтением ждет указаний Непобедимого.
Урак приказал ему оставаться на месте, и к концу дня, миновав сторожу руссов, он с остатками ал-арсиев и тургудов прискакал к холму, где занял оборону отряд Харука.
В распоряжении кагана-беки оказалось около десятка тысяч комонников. Достаточно, чтобы вновь осадить Переяслав, но ничтожно мало, чтобы отразить Святослава, если он внезапно придет сюда. А он мог прийти и именно внезапно.
Каган раздумывал. Все, что случилось под Киевом, казалось ему случайностью, неизбежной в любой войне. И более всего в этой неудаче он винил печенежских ханов, не сумевших разгромить руссов на Подоле.
Урак решил отойти в приграничный город Хазарии Чугир и ждать там подмоги. Во все концы многоликого Хазарского каганата — к буртасам, булгарам, готам, саксинам, баяндерам, аланам, ясам, касогам — полетели на быстрых конях гонцы с приказом немедленно слать воинов.
Но воинственные планы кагана-беки внезапно переменились — тумен догнал весь израненный воин, едва державшийся на взмыленной лошади.
— Непобедимый! Да продлит Аллах твои годы на тысячу лет! — закричал он пронзительно. — Я принес тебе черную весть! Не казни меня!
— Говори тише, — нахмурился Урак, разглядывая стоявшего на коленях гонца.
— Твои кумвары, о Меч Ислама, потоплены у Каменных гор реки Юзуг. Все воины порублены печенегами. Славный Хамлад-хан Убит!
— Кто ты? — внешне спокойно спросил каган.
— Я Дауд, слуга Фаруз-Капад-эльтебера, о Непобедимый!
— Видал тебя. Помню. От кого ты узнал эту черную весть?
— Об этом рассказал Рашид-хан. Его пропустили урусы в стан Фаруз-Капад-эльтебера. Каган Святосляб предложил тумен-тархану сложить оружие, но он отказался, о Великий!
— Узнаю славного богатура! Был бой?
— Нет, о Светоч Вселенной! Урусы пропустили тумены Фаруз-Капад-эльтебера и Алмаз-хана в степи, и они повели своих богатуров в печенежские земли.
Урак вопросительно поднял бровь.
— Каган Святосляб послал вместе с ними много кумвар со своими богатурами. Впереди поплыли воины бин-беки Олугарда из Варангистана. А все войско урусов и хазар возглавил коназ Саванелд.
— А где сам Святосляб?
— Этого я не знаю, о Несравненный!
Урак прикрыл глаза ладонью. Новость ошеломила его. Он был уверен, что Святослав затратит немало усилий, крови и времени, прежде чем раздавит хазарские силы под Киевом. О том, что Дауд переметчик, не могло быть и речи — Урак отлично знал, что слуга Фаруз-Капада тайный соглядатай ишана Хаджй-Мамеда.
Пораженные новостью, молчали ханы, волей судьбы собравшиеся сейчас все вместе на дороге бегства.
— Понимаю славного Фаруз-Капад-эльтебера! — сказал Урак совсем не то, что думал. — Сначала с помощью урусов он разобьет грязных пастухов, поднявших меч на богатуров Хамлад-хана, а потом ударит в спину хитрому коназу Саванелду!.. Мы награждаем тебя шелковым халатом, славный Дауд! Ты принес отрадную весть! Иди с миром!
На коленопреклоненного вестника набросили зеленый расписной архалук и выволокли вон. Сразу же в шатер вошел Асмид-эльтебер: