Гроза северных морей
Шрифт:
– Об этом не думайте. Журналисты с диким восторгом будут трубить об эпидемии. Это же сенсация. А если не будут – подогреем кого нужно.
Удовольствие от сауны Хлябцев перестал получать с началом этой беседы. Это отлично читалось на его лице. Расслабленно-похотливое выражение все отчетливее сменялось настороженно-озлобленным.
– Если вдруг всплывет, что вирус искусственно создан и распространен умышленно… Вы представляете, что тогда будет?
– Друг мой. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Так, кажется, принято говорить у вас? Я не меньше
Эпидемиолог криво усмехнулся:
– Я же не дурак! Главное, чтобы… э-э… жертвы возникли одновременно в разных регионах. Потому что иначе это будут спорадические вспышки… Да, и еще. Это должно произойти быстро, чтобы не было времени на всякие тендеры.
Американец извлек откуда-то ксерокопию карты и протянул ее Хлябцеву.
– Что это?
– Схема миграции диких уток, возвращающихся с зимовья из Китая и Ближнего Востока. Флажком отмечено особо интересующее нас озеро. Это вроде перевалочного пункта для птиц. Там они набираются сил, отъедаются и мелкими стаями следуют к своим летним гнездовьям. Сейчас они уже там, местность практически безлюдная. Через две недели они двинутся в направлениях, указанных стрелками, и разнесут заразу почти по всей европейской части страны.
– Две недели?
– Именно. И тогда доказать, что вирус пришел не из Китая или Турции, будет совершенно невозможно.
– Согласен. – Хлябцев утер свой картошкообразный нос салфеткой. – Придумано хитро!
Вайл проигнорировал сомнительный комплимент и прохладно поглядел на собеседника:
– Как только будет подписан контракт на закупку вакцины, на ваши счета будет перечислена основная сумма.
– Так накануне же подписали? Мы закупаем у вас партию для вакцинации групп риска…
– Не надо так шутить, – ледяным тоном отозвался американец. – Вы прекрасно знаете, что речь идет не об этой мелочи, за которую, кстати, мы с вами уже расплатились. Нас интересует крупный государственный заказ.
– Да… конечно… – неуверенно согласился эпидемиолог. Глазки его беспокойно забегали, выдавая сильное волнение. – Я прекрасно понял, что вы имели в виду. Но… с сегодняшнего дня у меня другие условия.
Наглость, с которой этот толстяк себя вел, раздражала, но Вайл держал себя в руках.
– Мы ведь обо всем договорились. Вы получили задаток. И теперь решили изменить договор?
– Я слишком рискую! Вы видели передачу по местному телевидению? Репортеры уже разнюхали о наших связях!
– Не надо так нервничать. – Голос американца отдавал металлом. Такие фокусы ему не раз приходилось видеть за свою долгую карьеру. – Хотите большего? Просто назовите мне сумму. Если она реальна…
– Я хочу войти в долю! – выпалил Хлябцев, нервно комкая салфетку пальцами-сосисками.
– Вы хотите стать акционером корпорации? – не понял Вайл. Жадность этого обрюзгшего мужчины, по его мнению, была безграничной. Впрочем, он не раз сталкивался с подобными людьми. Более того, если бы их не было – способных ради денег наплевать на свой долг и совесть, – вести дела было бы втройне сложнее.
Как-то один из его университетских приятелей полушутя рассказал ему о своих мечтах – обнаружить в человеческих хромосомах гены, отвечающие за любовь и верность. Пока что похвастаться успехами он не мог. Зато Вайл с возрастом приобрел безошибочное чутье на тех, в ком сидел «ген предательства». Таких Рональд научился вычислять и использовать, что нимало способствовало его росту в бизнесе. С Хлябцевым он тоже не ошибся – такая червоточинка в нем была. Но, похоже, этот пресловутый, придуманный Рональдом «ген» у эпидемиолога стал чересчур агрессивным и подавил собой все остальные. Толстяк даже не представлял себе, чего требовал. Отдать ему часть акций корпорации означало поделиться своими прибылями, влиянием на компанию. Это было решительно невозможно. Вайл устало вздохнул:
– Тогда мы найдем другого чиновника.
– Я думаю, Федеральной службе безопасности будет крайне интересно узнать о ваших планах, – замирая от собственной смелости, заявил Хлябцев. Его грузное тело стала бить мелкая нервная дрожь, когда он увидел на лице американца грустную улыбку, не предвещавшую ничего хорошего.
– Знаете, Вадим, если собрать всех, кто за мою долгую жизнь хотел меня поиметь, они вряд ли поместятся в этот бассейн, даже если сложить штабелем. Больше всего я ценю свое спокойствие, а потому всегда страхуюсь.
Хлябцев затравленно огляделся.
– Нет-нет, не переживайте. Сейчас вам ничего не угрожает, даю слово. Здесь нет никаких микрофонов и камер. Они были там, где вы вымогали с меня взятку за выгодную сделку. «Хаммер» в обмен на контракт.
– Блеф! – бросил побледневший эпидемиолог.
Словно не слыша его реплики, Рональд продолжал:
– Хочу похвалиться – запись получилась отменная. Вашу колоритную личность опознать сможет даже ребенок, всего раз с вами столкнувшийся. А уж если провести соответствующие экспертизы…
– Если я стану сотрудничать с ФСБ, они меня не тронут. Для них вы – куда интереснее. – Голос толстяка осип от недостатка слюны, которая внезапно высохла. Схватив бутылку, он опрокинул ее содержимое в стакан, несколько раз брякнув стеклом по стеклу от волнения, и залпом выпил.
– Вы всерьез хотите начать войну? – Вайл с интересом поглядел на гостя. Жажда денег совершенно лишила того чувства осторожности.
– Я вынужден защищаться! – прошипел Хлябцев. – Это вы не соглашаетесь на мои условия!
– То же самое могу сказать и я… – Вайл не успел договорить: зазвонил его телефон. – Простите, важный звонок.
Приложив трубку к уху, чтобы лишняя информация не долетала до посторонних, американец услышал срывающийся голос Сканкова:
– …у нас неприятности. Случилось непредвиденное. Все может раскрыться!
На лице Рональда не дрогнул ни один мускул.
– Не жалей денег, – коротко произнес он и выключил мобильник.
12