Грозная туча
Шрифт:
— Ну, что там случилось с моим тезкой? — сказал Ксаверий, наклонясь к нему и дотрагиваясь до его лба.
Лоб у больного горел, хотя он трясся в ознобе.
— Нужно уложить его в постель! — сказал Пулавский, отдернув в испуге руку от Ксавье. — Я сейчас пришлю работника помочь вам отнести его…
Мартын, явившийся через полчаса, чтобы помочь французам перетащить на фольварк их больного товарища, нашел только одного Ксавье, лежавшего без помощи в сарае на соломе. Больной старался что-то объяснить ему, указывая на дверь и на себя, обводя рукой вокруг своего исхудавшего стана и хватаясь за голову и грудь, но Мартын, разумеется, ничего не понял из его слов и жестов, и скорее отнес, чем отвел больного на фольварк к Грохольскому и уложил его на постель умершего Корзуна.
Между тем Ксаверий Пулавский, вернувшись в дом, застал там гостей. Явился совершенно неожиданно какой-то французский граф с сыном, имени которого хозяйка дома не запомнила сразу. Они оба были прекрасно одеты и приехали в дорожной карете, запряженной четверкой. Молодой граф объяснил, что их понесли с горы лошади, карета опрокинулась, и его отец ушиб себе раненое плечо. Опасаясь дурных последствий для старика, еще не вполне оправившегося от раны, он старался разузнать, нет ли поблизости какого-нибудь доктора. Ему указали на усадьбу госпожи Броньской, но оказалось, что ее доктор был отозван в усадьбу госпожи Пулавской, а оттуда должен был проехать еще далее к больному помещику, и неизвестно, когда он вернется оттуда обратно. Эти сведения заставили их решиться обеспокоить госпожу Пулавскую столь поздним визитом, в чем они и просили у нее извинения.
— Доктор находится в настоящее время на фольварке, — сказал им Ксаверий Пулавский.
— Что же он там делает? — удивилась Пулавская. — Ведь Корзун умер.
— Заболел один из французов, принятых вами, тетя!
— В таком случае можно позвать доктора сюда! — заметила хозяйка дома.
— Мы поедем на хутор! — оживился молодой граф. — И я вызову доктора взглянуть на ушиб моего отца.
— А вы не боитесь заразы? — спросил его шепотом Ксаверий. — У нас на фольварке многие умирают от тифа.
— Кто пережил в России двенадцатый год, тому никакая смерть более не страшна! — сказал молодой граф с грустью. — Отца я не допущу войти к больному, — добавил он, поразмыслив. — А вызову доктора к карете. Кстати, мне хочется взглянуть и на больного. Может быть, он мне знаком.
— Это простой солдат! — сказал Пулавский. — По остаткам его мундира видно, что он служил в кавалерии.
— Тем более! — воскликнул граф. — Я сам тоже служил в кавалерии.
Старый граф и его сын простились с хозяйкой и ее семейством и направились прямо в фольварк. Ксаверий Пулавский велел оседлать себе лошадь и поехал следом за ними.
Когда молодой граф вошел во вторую комнату фольварка, он нашел доктора и Грохольского, хлопотавших у постели, на которой лежал больной.
— Мои деньги! Мои драгоценности! — кричал хрипло больной. — Они унесли все… Догоните их, отнимите у них мой кошелек!.. Они меня ограбили… ограбили бессильного, больного и бросили!..
Молодой граф подошел к постели больного и невольно воскликнул:
— Бедный Ксавье Арман!..
— Кто это? — прошептал больной, силясь приподняться. — Это Этьен!.. — закричал он вдруг неистово. — Прочь, прочь, ужасный призрак! Уйди!.. Я еще не умираю… уйди… не мучь меня!..
— Успокойся, товарищ! — сказал ласково молодой граф Санси де-Буврейль. — Перед тобой не призрак, а живой человек.
— Вы знаете этого больного? — спросил доктор.
— Он служил в одном взводе со мной, — ответил молодой граф.
— Отчего же он так испугался, увидев вас? — удивился доктор, недоверчиво глядя на графа, которого солдат назвал просто Этьеном.
— Это длинная история, господин доктор! — уклонился от прямого ответа граф. — Одно могу сказать вам, что больной немного виноват передо мной. Но я давно простил ему то зло, которое он хотел мне причинить.
— Простить того, кто обрек тебя на явную смерть!.. — шептал снова больной в бреду. — Это невозможно!.. Он пришел убить меня, да, убить, как собаку… не допускайте его ко мне, он жестоко отомстит мне!..
Из несвязного бреда больного все-таки можно было понять, что он сильно виноват в чем-то перед молодым графом, и доктор постарался своим вниманием загладить то недоверие, которое он вначале невольно дал тому почувствовать.
— Я приехал просить вас, — обратился к доктору молодой граф, обменявшись с ним несколькими любезностями, — взглянуть на моего отца. Он был ранен в плечо и сегодня ушиб его, когда карету нашу опрокинули лошади.
— Весь к вашим услугам! — сказал доктор. — Но не могу оставить больного. Грохольский один не справится с ним.
— Я тут побуду и помогу ему.
— Но вы, граф, сами можете заразиться. Он в тифе.
— А-а!.. Тиф!.. — закричал снова больной. — Я умираю… Этьен умер и пришел за мной… Пощади меня!.. Мне бы только увидеть мою Розу… только разок увидеть ее… я ей нес дорогие серьги, бриллиантовое кольцо и много, много золота… они все отняли у меня, все… Вот так товарищи… отнять все и бросить одного… А я сам-то! Я тоже бросил со злорадством… беспомощного… раненого… Он умер… и вот его призрак стоит тут… Ужасный призрак, пощади!..
Как ни уговаривал Этьен метавшегося в жару Ксавье, как ни старался его успокоить, совесть Ксавье упрекала так сильно, что он все более и более путал действительность с воображаемым. То ему виделось, что он грабит дом богатого московского купца, снимает кольца с холодеющих от страха пальцев жены его, вынимает деньги из шкафа и пересчитывает их. То ему казалось, что он переправляется через Березину, льдины напирают на его лошадь, он борется с ними, и его всего обдает брызгами холодной воды…
В эту минуту вошел Ксаверий Пулавский.
— По словам доктора, — сказал он молодому графу, — вашему отцу необходим отдых, и моя тетка предлагает вам переночевать в ее усадьбе. Там уж приготовлено для вас помещение — комнаты, отведенные для гостей.
— Я вам весьма благодарен! — ответил Этьен, пожимая руку Ксаверию. — И с радостью принимаю гостеприимное приглашение вашей тетушки. Я так беспокоюсь за отца. Он только недавно оправился от раны и вот снова разбередил себе больное плечо.