Грозненские миражи
Шрифт:
— Что такое? — спросил Валя, когда она в очередной раз споткнулась на ровном месте. — Да что такое, чего ты боишься?
Аня судорожно схватила его за руку и, глядя в темноту расширенными зрачками, прошептала:
— Павлик!
— Что? — засмеялся Витка. — Тапик? Ты что, Аня, откуда он тут?
— От верблюда! — ответили из темноты, и в мутноватом свете материализовалась знакомая длинная фигура.
— Не ждали? — спросила фигура и сделала ещё два шага из темноты. — А я как почувствовал. С приездом!
— Тапа? — всё ещё не веря,
Пашка засмеялся.
— А кто ещё? Привет, путешет… путешест…Путе-шест — венни-ки. Вот!
— Тапик, ты что пьян?
— Привет, Русик! Тоже решил проехаться на халяву? Пра-ально. А вы что, не рады? Я вас ждал-ждал, можно сказать, заждался, встречать пошёл. Не рады?
Пашка окончательно выбрался на свет, и стало видно, что он заметно пьян. Куртка нараспашку, рубашка испачкана, на груди оторваны две пуговицы. На лице дурацкая улыбка, и не поймёшь в темноте, чего в ней больше — злости или тоски. Но, точно, не радости.
— Не рады! Пра-ально, чего радоваться другу? На хрен он нужен, только мешает всем. Пра-ально, Кулёк? Или уже не мешаю? Как отдыхалось, Аня, хорошо? Весы не испортились? Всё взвесила?
— Павлик!
— Или ещё не всё? Чо, Кулёк, неужели ты ещё не всё на весы положил? — Пашка засмеялся и понимающе погрозил ему пальцем. — А-а, панымаю — приберегаешь! Аня, он приберегает…. Подожди-подожди, он скоро тебе на весы та-кое положит! М-мм! Не оторвёшься! Он умеет, спроси у его сис… сестёр. Мастер!
— Заткнись, Тапа! — Валька сбросил Анину руку и сделал шаг вперёд.
— А то что? — небрежно скривился Пашка. — Ну что, Анечка, понравилось? Получила, что хотела? Эту, как её — уверенность и устойчи….Нет, настойчивость! Во! Он был сильно настойчив — тебе понравилось? Не? А ты попроси!
— Тапик! — закричал Витька. — Охренел?
— Муха! Света! — Пашка улыбнулся ещё шире и попытался изобразить книксен. — Наше вам! Витенька, а ты не боишься, что следующей Света будет? Сам подумай — ну кто ты на фоне Кулька? Или ты думаешь, она другая? Шиш! Все они взвешивают, подожди, они ещё за него драться будут! Ты на кого ставишь? Я на Аньку!
Муха и Кулёк бросились вместе. Пашка, только что с трудом сохраняющий равновесие, выпрямился, сделал короткий шаг влево, встретил их двумя молниеносными ударами и отскочил. Резко, без замаха, почти нежно — словно прошелестел ветер. Витька сделал по инерции шаг и упал головой вперёд. Валька медленно осел на землю, по подбородку побежала струйка крови. Тонко закричала Света.
— Ты что? — ошарашено спросил Руслан.
— Стой, где стоишь, Русик! — Пашка уже не улыбался. — Ну как, Аня, не прибавил я ничего на твоих весах? Ни капельки?
Аня смотрела на него, как во сне. В злом детском сне, когда точно знаешь, что всё это мираж, и надо только проснуться. Знаешь, хочешь, но не можешь.
Света кричала и кричала, и только поэтому топот ног они услышали слишком поздно, когда шесть человек уже выбежали из темноты. Пять парней, пять длинных пальто, пять высоких ондатровых шапок. Даже намётанный взгляд грозненца не всегда мог отличить чеченца от русского, но тут никаких сомнений не было. Мало того — было совершенно ясно, что парни вряд ли городские.
— Эт чё тут? — спросил один, и последние сомнения рассеялись.
Характерный акцент представил хозяина не хуже его самого. Конечно, не из города. Сельские, а, скорее всего, из горной части республики — те, которых равнинные между собой называли «гуронами».
— Бодаетесь? Ого!
Скорее всего, ничего бы не было: всё-таки и Руслан был на месте, и сами «гуроны» были настроены не сильно враждебно. А может, и нет. В любом случае узнать этого не довелось.
Пашка, преувеличенно пошатываясь, повернулся в их сторону и любезно улыбаясь, предложил:
— А не пошли бы вы в жо…извиняюсь, девочки, в попу?
Первый — коренастый крепкий чеченец- то ли обалдел от такой наглости, то ли, действительно, не понял.
— Чё?
— «Чё», «Чё», — передразнил Павлик. — В жопу, говорю, пошли. Строем!
На этот раз они поняли и разом дёрнулись вперёд. Кто-то коротко взвыл, другой заулюлюкал, разъяряя себя. Дело не казалось им сложным — подумаешь, проучить какого-то городского, тем более, пьяного гаски. [8] И, уж конечно, они не обратили внимания на Пашкино «строем».
8
Русский, русские (иск. чеченск)
А зря.
Как ни коротко было расстояние, но всё же пять человек растянулись на добрых два метра. Первым бежал коренастый.
С него первого и слетела ондатровая шапка.
Павлик встретил его косым в челюсть. Не давая упасть, ударил ещё раз, теперь в солнечное сплетение, оттолкнул. Ушел влево и чётким кроссом встретил второго — под переносицу. На землю упала вторая шапка, через секунду на неё капнула чёрная в сумерках кровь.
Пашка отскочил к одноэтажному дому с вывеской «Вторчермет» над крыльцом, прислонился к стене. Внимательный взгляд бы заметил, что он всё-таки далеко не трезв и уже немного запыхался, но откуда бы он мог взяться — внимательный взгляд.
«Гуроны» были явно в замешательстве: такого они не ожидали никак. Такое не могло присниться им в страшном сне: за какую-то секунду этот пьяный гаски отправил в нокаут двух их самых лучших бойцов. Это было невозможно, это не укладывалось в головах, но, тем не менее, это было так.
Чеченцы столпились перед Пашкой полукольцом, как волки, загнавшие добычу. Добыча оказалась непростой, добыча вполне могла нанести смертельную рану, но это ничего не меняло — их больше, и они своего добьются. Древний инстинкт хищника переплетался с бойцовским характером горца, не привыкшего публично показывать слабость, и гнал их вперёд. Ату его! Взять!