Грозное лето
Шрифт:
– Идите, - сказал генерал тихо.
Баталин осторожно захлопнул дверь и медленно зашагал по траншее.
В блиндаж вошли вызванные генералом майор Васильев, командир и парторг разведроты.
Вместо слов приветствия Сизов кивнул им головой и коротко сказал: "Нужен "язык"!"
– А сколько у вас коммунистов и комсомольцев?
– обратился к лейтенанту Демин.
– Коммунистов?
– и Марченко бойко назвал цифру, потом замялся и растерянно посмотрел на парторга, ища у него помощи: он не знал, сколько в роте комсомольцев. Шахаев поспешил на выручку своему командиру.
– Комсомольцев
– А кто именно? Шахаев перечислил.
– Коммунистов у нас маловато, товарищ полковник, - закончил он.
– Не маловато, а совсем мало, товарищ Шахаев!
– Демин встал из-за стола и быстро заходил по просторному генеральскому блиндажу.
– А ведь у вас есть прекрасные люди, они отличаются от коммунистов разве только тем, что не имеют в карманах партийных билетов. Вот взять хотя бы этого учителя...
– Ерофеенко Акима?
– Да, Акима Ерофеенко. Что вы скажете о нем?
– Солдат он отважный. По-моему, надежный человек. Только...
– Шахаев замялся, не зная, как высказать свою мысль.
– Что такое?
– Необщителен он, товарищ полковник. Вроде мучает его что-то... И как бы недоволен чем...
– Недоволен?.. Что ж, и мы вот с генералом бываем кое-чем недовольны...
– полковник посмотрел на Сизова и улыбнулся: он вспомнил прошедшее совещание, на котором пришлось пожурить командиров полков.
– Недоволен я, например, состоянием парторганизации в вашей роте, - и начальник политотдела посмотрел на лейтенанта Марченко, стоявшего навытяжку у двери.
– А мне кажется, ваш Ерофеенко будет хорошим коммунистом. И еще есть, наверное, подходящие люди. Вы присмотритесь к ним вместе с парторгом, товарищ Марченко!
Шахаев с пристальным вниманием следил за маленьким моложавым полковником; Демин сразу увидел то, что тревожило и самого Шахаева: чуть ли не каждая операция уносила из рядов их парторганизации все новых товарищей. И надо было думать о пополнении этих рядов.
Будто отгадав мысли Шахаева, полковник заговорил:
– Завтра у вас опять поиск. Разве вы гарантированы, что смерть не вырвет из ваших рядов кого-нибудь еще? Впереди нас ожидают жестокие и тяжелые бои. А вам опереться будет не на кого.
– Демин снова посмотрел на лейтенанта.
– Надо вам и комсомольцев сплотить. Мой помощник капитан Крупицын подобрал уже для вас комсорга. Парень боевой. Только вы, товарищ Шахаев, помогайте ему. Опыта у него не много. Вот так.
Начальник политотдела сел за стол, стал что-то записывать в свой блокнот. Комдив, в продолжение этого разговора смотревший в маленькое оконце и о чем-то беспокойно и напряженно думавший, сейчас приблизился к Марченко и сказал:
– Без "языка" не возвращаться. Предупредите об этом всех солдат. Идите!
В дверях разведчики столкнулись с капитаном - редактором газеты. Когда тот вошел в блиндаж, они услышали голос генерала:
– Побольше пишите о разведчиках. Находите среди них героев. Поднимайте их. Пусть делятся своим опытом. Это сейчас очень важно. Я вот тоже для вас кое-что тут написал... Но это, пожалуй, больше для пехотинцев.
Возвратившись
– Камушкин Василий!
– протянул он руку сначала Акиму, потом Сеньке и смутился.
– Чего ты испугался-то?
– сказал прямой и неделикатный Ванин.- Ну, будем знакомы - Семен Ванин!
Шахаев стоял в сторонке и улыбался, поблескивая крепкими белыми зубами. Семен поглядывал то на него, то на Камушкина, будто желая сказать: "А вот мы посмотрим, товарищ старший сержант, что это за комсорг к нам объявился".
В землянку вошел Пинчук. Узнав, в чем тут дело, он поздоровался с Камушкиным, критически посмотрел на ноги комсорга и успел заметить дырку на одном сапоге. Это был непорядок. Поэтому Пинчук предложил:
– Писля зайдете до мэнэ. Щось придумаем с вашим чоботом...
– Так вот, ребята, теперь вы познакомились. Учтите, товарища Камушкина нам подобрал сам капитан Крупицын, - сказал Шахаев, показывая глазами на комсорга.
– Вася - парень, видно, боевой, тоже из разведчиков.
Слова парторга заставили Сеньку вновь посмотреть на Камушкина.
Через минуту, окруженный разведчиками, Камушкин весело рассказывал им о себе.
Впрочем, Сенька скоро его перебил:
– Ну вот что, пойдем-ка, перекусим что-нибудь, Михаил Лачуга уже заждался нас... А для лучшего знакомства найдем удобное местечко. Вон там...
– и Ванин показал в сторону переднего края.
6
Этот поиск готовился особенно тщательно. Зная, что комдив обязательно потребует "языка", разведчики во главе с Забаровым целыми сутками находились на переднем крае. Оттуда они наблюдали за противником, намечая объект будущей операции. Поэтому, когда Марченко передал Забарову приказ комдива, разведчики уже были готовы к делу.
К вечеру собрались в путь. Ждали ужина. Но в хозяйстве Пинчука случилась какая-то заминка. Забаров послал Ванина узнать, в чем дело. Еще издали Сенька услышал шум около кухни. "Опять Петро Лачугу пиляет", -подумал Ванин. Во дворе он увидел Кузьмича. Тот только что вернулся с ДОПа и теперь распрягал лошадь, что-то обиженно ворча себе под нос. Лицо его было страшно разгневанным. Сенька сразу догадался: тут произошло что-то неладное.
– Ты что такой хмурый, Кузьмич?
– весело спросил он, помогая старику развязывать супонь.
– Что случилось? Почему до сих пор нет ужина?
Но Кузьмич молчал, сердито сопя. Он изо всех сил нажимал ногой на клешню хомутины. И Ванин понял, что Пинчук накричал на Кузьмича за какую-то провинность.
– За что он тебя?
– А вот спроси его, - уловив сочувственные потки в голосе Ванина, пожаловался Кузьмич.
– Ума рехнулся человек. Орет, как скипидару хлебнул.
– Кузьмич поплевал на руки и так натянул на себя супонь, что хомут хрупнул, а лошадь качнулась в сторону.
– Эге, а силенка-то у тебя еще есть, старик!
– позавидовая Ванин.
– Ну, а все-таки, что же произошло?