Грозное лето
Шрифт:
Быстро погрузили ротное имущество. Разведчики устроились в кузове, конечно, без старшины, повозочного и повара - те хлопотали у своих подвод. Пинчук выдал солдатам на дорогу несколько буханок хлеба, консервов и арбузов.
– Добри кавуны!
– сказал он.
– Кушайте на здоровье.
Вскоре Забаров получил маршрут, сел в кабину рядом с Ваниным, и машина тронулась. Марченко выехал еще раньше с группой офицеров штаба дивизии. Разведчики, сидевшие в кузове, гаркнули:
Ой– Ожили, черти!
– с гордостью проговорил Сенька.
Он выехал на хорошую дорогу, обгоняя бесконечную и ненавистную для всех фронтовых шоферов вереницу повозок.
– И откуда их столько берется?
– сердился Ванин на безмятежных усачей-повозочных, размахивающих кнутами.
– Обозу в каждом полку на целую армию хватило б, все дороги забиты... Танкистам только мешают, путаются под ногами... Эй ты, дядя, чего рот разинул!
– прикрикнул Сенька на зазевавшегося ездового.- О бабке своей размечтался!
– Губы утри!.. Молоко на них, - огрызнулся повозочный.
Ванину наконец удалось обогнать все обозы, и он вольготно вздохнул. Задохнувшиеся было в пыли разведчики теперь снова запели. С ревом, с шумом, с ветерком "оппель-блитц" влетел в какое-то крупное село. На повороте, у регулировочного пункта, Сенька резко затормозил.
– Эй, хорошая! На Красноград эта дорога?
– высунулся Ванин, улыбаясь синеглазой и светловолосой девушке-регулировщице.
– Эта, эта!
– ответила она звонким и чистым голосом.
Побледнев, Аким метнулся к борту кузова.
– Наташа!
– крикнул он, перегибаясь через борт.
– Аким!..
– Сенька, остановись!
– закричал Аким.
Но Ванин не слышал его и гнал машину дальше. Аким беспомощно смотрел на бежавшую Наташу. Наконец он догадался и яростно забарабанил по крыше кабины.
Сенька нажал на тормоза. Аким выскочил из кузова и помчался назад к регулировочному пункту. Наташа бежала навстречу. Светлые волосы ее растрепались, а лицо было алее флажков, которые пылали в ее руках.
– Родной мой!..
Она прижалась к его груди и долго не могла отдышаться.
– Наташа!
– Ну вот!.. Ну вот!..
– твердила она. Обхватив тонкую шею друга, Наташа целовала его, не стыдясь проходивших и проезжавших мимо бойцов.
– Милый ты мой!..
А он, высокий и неловкий, неуклюже обнимал ее, твердя что-то совсем бессмысленное.
Из одного дома выскочила чернокудрая и черноглазая девушка в застиранной белой гимнастерке, смешливо взвизгнула:
– Наташка, кто это? Ой!..
Наташа продолжала обнимать и целовать вконец растерявшегося Акима.
– Тонечка, миленькая!.. Постой за меня. Я скоро вернусь!
– она оторвалась от Акима и передала
– Хорошо, Наташа. Постою уж!.. А ты не спеши, - и, посмотрев еще раз на неуклюжую фигуру Акима, черноглазая пошла к регулировочному пункту.
Аким молча смотрел на Наташу, не выпуская ее рук.
– Ну?..
– наконец пробормотал он.
– Ну вот!
– она большими сияющими глазами смотрела в его худое лицо и тоже не знала, что говорить.
Молча подошли к дому, присели на бревне. И все смотрели и смотрели друг на друга. Она смеялась и плакала одновременно, держа в своей руке его горячую руку.
– Как же это все?.. Наташа!..- спросил наконец Аким.
– Видишь, как...
– ее улыбающиеся, сияющие безмерным счастьем глаза наполнились слезами. Часто мигая длинными темными ресницами и улыбаясь, она пояснила: - Я была в партизанском отряде медицинской сестрой. Пригодились мне те курсы, помнишь?.. Ну вот. Потом часть отряда перебросили через линию фронта. И меня в том числе. Нас отправили в армию. Я стала регулировщицей. Вот и все...
– Но почему же ты не написала мне?..
– Как я могла писать тебе оттуда? А здесь... ты ведь не оставил мне своего адреса.
– Верно, Наташа. Как это я не догадался.
Наташа не отрывала своего взгляда от Акима. Она почувствовала необычайный прилив любви к этому сдержанному и с виду очень неказистому человеку. Ей казалось, что только она одна по-настоящему понимала Акима, и ей хотелось, чтобы и другие понимали его так же хорошо и так же любили, как любит она.
К ним на машине подъехали разведчики. Сенька с великим любопытством высунулся из кабины, а Забаров подошел к Акиму и Наташе. Из кузова смотрели на Наташу десятки озорных, завидущих глаз.
– Знакомьтесь, товарищ лейтенант. Встретил вот... Моя...
– Аким густо покраснел. Но ему пришла на помощь Наташа.
– Наташа, - сказала она просто.
– Федор, - назвался Забаров.
– Земляки, что ли, с нашим Акимом?
– Да, земляки. И большие друзья!
– ответила она так же просто, смело и естественно.
– Сестрой была в партизанском отряде, - ни с того ни с сего, как показалось девушке, сказал Аким. Она подняла на него свои большие темно-синие глаза.
– Вот уже и рассказал все...
– Добро. Пойдемте к нам? У нас нет санинструк тора, - предложил Забаров.
Наташа смутилась.
– Меня, наверное, не отпустят...
– А мы сделаем так, чтобы вас отпустили.
Наташа посмотрела на Акима, и ей показалось, что он немного растерялся. Наташа насторожилась, улыбка сошла с ее лица.
– Я еще подумаю, товарищ лейтенант, - сказала она, потупившись.
– Что ж, подумайте. А ты, Аким, оставайся. К утру догонишь на попутных. Тут недалеко, - и, быстро распрощавшись с Наташей и Акимом, Забаров пошел к машине.