Грубая обработка
Шрифт:
– Я полагаю, что у Роберта был один из его маленьких припадков.
– Это случалось раньше?
– Как по расписанию. У Роберта бывает больше предменструальных периодов, чем у меня и любой дюжины моих подруг вместе взятых. У него просто не бывает кровотечений, только и всего.
– Не так, как у Маккензи.
– А-а, так это не просто визит вежливости!
Желая, чтобы это было именно так, он с сожалением покачал головой.
– Увы. Вы видели, что тогда произошло? Я имею в виду – хорошо видели?
– Сидела около самого ринга.
– Была какая-то провокация?
– Когда ветер дует в правильном
– Какой ветер был на этот раз?
– Северо-северо-западный.
– Силой в девять баллов?
– Да уж, не меньше.
– Тогда, выходит, он напрашивался на то, что получил?
– Он постоянно на это напрашивается.
– Вы сделаете подобное заявление, если потребуется?
– Я должна думать о своей зарплате. – Дайана слегка сморщила губы. – Поддерживать свою страсть к дорогой обуви. – На этот раз на ней были кроссовки «Найк» – белые с желтой полосой. Очевидно, другую обувь она держала в стеклянной витрине, закрыв на ключ.
– Я надеюсь, что до этого дело все же не дойдет.
– Вы не выдвинете против него обвинения?
– Еще слишком рано говорить, но…
– Знаете, что главное во всем этом?
– Что же? – Резник поднял кружку с кофе, но пить не стал.
– Мак хочет избавиться от Гарольда.
– Отстранить от работы?
– От работы, студии, сотрудников, всего другого.
– Разве не он нанимал его?
– «Нанять и прогнать – так и надо играть». Гарольд давно в этом бизнесе и должен знать связанный с ним риск. Они заплатят ему все, что положено, дадут ему какие-то обещания, чтобы умаслить. Его имя останется в титрах, он не потеряет права на получение денег от последующих прокатов.
– Каких прокатов?
– Повторных, от продаж за рубеж. Сериалы пользуются спросом, например, у австралийцев.
Резнику нравился ее рот, ее нижняя губа, которая казалась немного припухшей.
Она медленно жевала лист сельдерея.
– Вы всегда так нежно поглядываете на своих свидетелей?
Резник был почти готов сказать что-либо остроумное и приятное, например: только тогда, когда они выглядят, как вы. Но, к счастью, не сказал ничего такого. Вместо этого он слегка покраснел.
– Не хотите? – спросила она, придвигая к нему тарелку.
Резник покачал головой.
– Вы должны. – Она улыбнулась. – Вы действительно должны думать об углеводах.
Прежде чем Резник успел втянуть в себя живот и распрямить спину, их разговор был прерван чьим-то громким криком.
В конце короткого коридора Гарольд Рой прижал к двери Маккензи и засыпал его обвинениями. Большая часть их касалась того, что происходило за дверью, у которой они сцепились.
– Уходите к черту с моего пути и дайте мне посмотреть, что там происходит, – вопил Гарольд.
– То, что там происходит, не ваше дело, Гарольд.
– Черта с два не мое!
– Гарольд…
– Прочь с моей дороги! Вы, куриный помет!
– Гарольд…
Рой схватил Маккензи за плечо и ухитрился развернуть его в сторону так, что смог дотянуться до дверной ручки. Она повернулась, но дверь не открылась.
– Она заперта!
– Конечно. Вы тут бегаете как сумасшедший и еще ждете, что для вас будут распахнуты все двери? Вам вообще не положено даже находиться в этом здании.
– Единственное, что вы без меня можете сделать, это
– Гарольд, вы мелочны и мстительны.
– Если уж речь зашла о мстительности…
– Знаю, знаю, – перебил его Маккензи, всем своим видом показывая, что ему все это надоело. – Итак, я сделал сценарий…
– Нет, Мак, – ответил Гарольд, – вы украли сценарий.
– Хватит, Гарольд!
Это могло продолжаться до бесконечности, как пошлая перебранка между примадоннами бальзаковского возраста, которым нечем больше заняться во время перерыва на обед, если бы в этот момент Фриман Дэвис не открыл дверь и не высунулся посмотреть, о чем шум.
Гарольд проскочил мимо Дэвиса, не обратив на него никакого внимания. Через несколько секунд он снова был в коридоре и с еще большей яростью набросился на продюсера.
– Не могли подождать, не терпелось, Мак? Не терпелось, чтобы этот вонючий выскочка начал заново редактировать – да что там – переделывать то, что я заснял. Резать все на проклятые кусочки!
Если бы Резник быстро не вмешался, кулак Гарольда Роя мог нанести еще больше ущерба Маккензи, чем в прошлый раз.
– Ну-ну, Гарольд, – обратился к режиссеру Резник, сжав правой рукой его запястье, а левой рукой парировав удар с другой стороны, – не совсем хорошая идея при данных обстоятельствах. На этот раз было бы гораздо труднее доказать, что вы были спровоцированы.
– Дайте ему ударить, – заявил Маккензи, но без особой уверенности. – Он не сможет ударить меня дважды и не получить наказания за это.
Резник упорно смотрел в лицо Гарольда Роя, пока тот не отвернулся в сторону и не расслабился.
– Мы должны поговорить, Гарольд и я, – обратился Резник к Маккензи. – Если бы вы смогли предоставить нам место…
– Конечно, – отозвался продюсер примирительно. – Безусловно. Что-нибудь еще?
Резник покачал головой. Дальше по коридору Дайана доедала салат, прислонившись к стене. В ее глазах и даже в уголках рта сверкала улыбка. «Как она может стоять там в одежде маляра, – думал Резник, – и выглядеть такой женственной?»
Сама Дайана Вулф все еще размышляла над тем, как быстро для такого крупного мужчины он движется. Может быть, в нем все-таки есть что-то большее, чем эти его глаза, которые не хотели, чтобы она уходила.
– 26 —
Гарольд Рой сжал кулаки так крепко, что у него побелели костяшки пальцев. Если у него и был какой-то шанс спасти свое положение, то за последние полчаса он его полностью потерял. Теперь начнут распространяться слухи, с их обычной мстительной склонностью к крайним преувеличениям: «Не мог закончить серии», «Не выдерживал графика», «Пьянствовал на съемке», «Избил продюсера». Он должен будет считать за счастье, если сумеет получить работу режиссера шести – десятисекундных рекламных роликов для спутникового телевидения. Некоторые люди, попадающие в подобное положение, где-то пристраиваются, находят где-то тепло и успокоение, другие просто опускают руки и пьют водку, зализывая раны. А что имеет он? Сварливую жену, утоляющую сексуальный голод в компании профессионального уголовника. У него есть также торговец наркотиками с длинным ножом, который с радостью выпустит из него кишки при малейшем подозрении в предательстве.