Групповое Лечение

Берн Эрик

Je la pensay, Dieu le guarit. [9] Терапевт не излечивает пациента, он только лечит его, стараясь не причинить вреда и дожидаясь, пока природа не выполнит свою целительную работу. Нет необходимости в ложной скромности, нужно только смотреть в лицо фактам: мы лечим их, но излечивает их Бог. Поэтому на практике «лечение пациента» означает его «подготовку к тому, чтобы излечение произошло сегодня». Мы можем быть настойчивыми, изобретательными, преданными, добросовестными и проницательными, но не должны быть слишком нетерпеливыми и неосмотрительными. Работа профессионального терапевта заключается в терапевтическом использовании своих знаний; если пациента способна излечить любовь, эту задачу нужно предоставить любящему. И когда пациент выздоравливает, терапевт должен иметь право сказать: «Мое лечение помогло природе», а не «Моя любовь

победила болезнь» — это утверждение должно быть зарезервировано для близких пациента.

9

Лечу их я, но излечивает Бог, франц. — Прим. перев.

Таковы первые мысли, которые приходят в голову терапевту, пока пациенты ждут его вступительных указаний или начинают разговаривать друг с другом.

ТЕРАПЕВТИЧЕСКОЕ ОТНОШЕНИЕ

Основные вопросы. Следующий шаг — формулировка некоторых фундаментальных вопросов относительно терапевтических отношений. Терапевт, возможно, никогда не сможет получить на них строго определенный ответ, но каждый раз, задавая их себе, он способен все более приближаться к полному смысла ответу.

Прежде всего относительно самого себя он должен спросить: «Почему я сижу в этом помещении? Почему я не дома с детьми, не катаюсь на лыжах, не ныряю, не играю в шахматы или не делаю всего того, что подскажет мне воображение? Как присутствие здесь будет способствовать моему развитию?»

Относительно пациентов и их мотивов он должен спросить: «Почему они здесь? Почему они не дома со своими детьми или не занимаются тем, что подсказывает им воображение? Почему в качестве решения они избрали психотерапию? Почему не религию, алкоголь, наркотики, преступление, азартные игры или автомобильные гонки? Что проведенный здесь час даст их развитию?».

Затем относительно своих обязанностей перед пациентами и их ожиданий: «Почему они обратились именно ко мне, а не к какому-то другому не менее квалифицированному человеку? Что, по их мнению, я могу сделать такого, чего не может сделать так же или даже' лучше другой? Почему они считают, что я могу сделать для них больше, чем опытный священник или хороший руководитель скаутов? Почему я получил докторский диплом? Какую пользу способны принести здесь часы, проведенные мною за изучением анатомии руки, строения позвоночника или гормонов гипофиза, наблюдения за тем, как крыса проходит лабиринт, или знакомство с законами жизни в трущобах?»

Терапевтические активы. Пока эти вопросы возникают в сознании терапевта, пациенты, возможно, начинают беспокоиться. Погруженность в свои мысли помешала его преждевременному вмешательству, которое могло бы помочь пациентам скрыть свое беспокойство. Теперь, когда он обращает свое внимание на людей в комнате, их волнения и поведение открываются ему, и наблюдения над ними могут оказаться полезными и значительными. В этот момент, несколько минут спустя после того, как он занял свое место, терапевт уже может дать частичный ответ на вопрос — что хорошо подготовленный терапевт может дать такого, чего не могут другие типы лидеров группы: его особые умения наблюдать, его готовность наблюдать без предубеждений и структурировать группу максимально полезным для лечения образом. На фоне философских вопросов и размышлений вперед выходят его качества клинициста: наблюдательность, спокойствие и инициативность. Он готовится использовать эти три независимых качества, основанные на предыдущей клинической подготовке и на опыте, чтобы принести пациентам максимальную пользу.

УМЕНИЕ НАБЛЮДАТЬ И СЛУШАТЬ

Подобно любому другому хорошему клиницисту, групповой терапевт должен при установлении диагноза и составлении плана лечения полностью использовать все пять своих чувств: зрение, слух, обоняние, осязание и вкус. Как уже отмечалось, он должен занять такую позицию, чтобы иметь возможность в любой момент видеть всех пациентов, так, чтобы по возможности ни одно их движение не ускользало от его внимания; с опытом он может даже развить полезную способность, своего рода глаза на затылке. Аналогично уши его должны быть открыты избирательно, таким образом, чтобы не пропустить ни одного звука, издаваемого пациентами, каким бы ни был шум движения за окном или грохот строительства по соседству. Он должен отмечать приятные и неприятные запахи, а для этого может понадобиться воскрешение обоняния, которое сурово подавляется правилами поведения в обществе, особенно в Америке. Говоря в общем, прикосновения к пациентам не поощряются, если речь не идет о чрезмерно импульсивных людях, но даже самый сдержанный терапевт должен позволять себе редкие рукопожатия,

которые могут дать полезную информацию. Вкус как клинический инструмент стал еще менее модным, чем обоняние, даже при диагностировании диабета, и групповой терапевт редко сталкивается с возможностями его диагностического использования; разве что пациент угостит его конфетой, которая может оказаться кислой или горькой.

Зрительные наблюдения. Наблюдения — основа любой хорошей клинической работы. Всякий начитанный студент или даже правильно запрограммированный компьютер в состоянии дать правильную интерпретацию на основе верно оцененных данных; подлинное искусство заключается в собирании и оценке данных. Наблюдения в терапевтическом помещении должны делаться на физиологической основе, хотя интерпретация их будет психологической. Терапевт должен знать возможное физиологическое состояние каждого из своих пациентов в каждый момент встречи. Он должен знать, когда можно прямо посмотреть на пациента, а когда следует удовлетвориться периферическим зрением или одним взглядом обвести всю группу. Он должен замечать не только откровенную краску смущения, учащенное сердцебиение, пот, дрожь, напряжение, возбуждение, гнев, слезы, смех и проявления сексуальности, он должен увидеть все эти проявления, когда они только еще зарождаются, до того, как они вышли на поверхность. Чтобы сделать это, он должен наблюдать за осанкой, позами, движениями, жестами, мимикой лица, подергиванием мышц, а также за глотанием.

Выражение лица. Наиболее тонкими и важными из этих проявлений являются полусознательные движения лицевых мышц и жесты. Существуют правила мимики, которые играли важную роль в определении судьбы индивидов и даже целых наций. Терапевт встретится с этим в повседневной практике, если во время интервью его вдруг охватывает сонливость. Ему кажется, что он сделал все, чтобы скрыть это состояние от сидящего перед ним пациента, но почти всегда он обнаруживает, что пациент прекрасно понимает суть происходящего. Правило таково: зрительное воздействие (на наблюдателя) мелких движений лицевых мышц всегда сильнее, чем кинестетическое воздействие (чем кинесика субъекта этих движений). Субъекту могут показаться не имеющими никакого значения мельчайшие движения лицевых мышц, он даже может совсем не ощутить движения поднимающей мышцы века; но то, что кажется ему незначительным или вообще незаметным, не ускользает от внимания наблюдателя. Это легко проверить, еле заметно кинестетически опустив веко и затем понаблюдав за эффектом в зеркале. Эксперимент можно повторить, сократив всего на несколько миллиметров розариум (мышцу в углу рта) или мышцу, движущую глаз. Существует огромная разница между незначительной кинесикой субъекта и зрительным впечатлением на наблюдателя. Мало кто сознает, какие заметные перемены в лицевых мышцах вызывает кончик языка, просунутый между зубами или протянутый к верхней или нижней губе; в этом случае изменения охватывают все лицо, вплоть до скул и висков.

Занятые своими проблемами, люди могут не чувствовать даже более сильные движения своей лицевой мускулатуры. Это означает, что все люди (включая родителей и детей) постоянно выдают себя, сами того не подозревая; иногда, если терапевт или другой пациент указывают на несоответствие между словесным содержанием и выражением лица, пациенту трудно поверить, что он сделал свои «незримые» чувства такими очевидными. В качестве урока остроты таких наблюдений следует прочесть замечательную книгу Дарвина «Выражение чувств у человека и животных»; стоит месяц не читать газет и журналов, чтобы прочесть эту книгу.

Жесты. Еще одна наука, которой должен овладеть групповой терапевт, это пасимология, или наука о жестах. В терапевтических целях жесты можно классифицировать на символические, эмфатические, эксгибиционистские и функциональные. Символический жест — это общепринятый знак, который прямо не связан с делом, например, кольцо из большого и указательного пальца — символ «о'кей». Эмфатический жест — по существу невербальное восклицание, например: удары по коленке, указание пальцем, кивки головой или ухмылка. Эксгибиционистский жест — такой, выполнение которого занимает говорящего больше, чем то, что он говорит; например, женщина, которая в группе поднимает ногу, чтобы показать спустившуюся на чулке петлю, больше интересуется тем, как на это реагируют мужчины, чем состоянием своих чулок. Наиболее интересны функциональные жесты. Они обладают архаической природой и противоречат тому, о чем говорит человек. Обычно говорящий может сам не замечать их, и чтобы понять их смысл, бывает необходимо спросить, почему такие-то жесты сопровождают такие-то слова, поскольку внешне они никак между собой не связаны. Такие случаи позволяют познакомиться с двумя уровнями выражения: со словесным содержанием и с более примитивным и эмоциональным выражением в виде жестов.