Грустная девушка у жуткого озера
Шрифт:
В этот раз я не хотела убедиться, что его все еще нет, я хотела посмотреть, кто будет выбрасывать отца, чтобы, если это окажется полезным, помочь следователю в нужную минуту. Я устроилась позади широкой сосны, глотнула чая из термоса: ромашковый, сладкий, мой любимый, посмотрела на часы. Сегодня я была взволнована – не из-за отца, а потому что не знала, что именно произойдет. Что сделают те, кто придет? Поступят как обычно? Или вернут тело на кладбище? Снег шел весь день, сомневаюсь, что у них выйдет незаметно выкопать гроб, положить тело и закопать снова. Мне было любопытно. Я ждала, воображала, предполагала – и едва не выронила термос, когда за полчаса до нужного времени вода в озере начала шевелиться, совсем как в сказках, а затем показалась жуткая, деформированная голова, толстая
Я не понимала, что делать – самой верной реакцией казалось кричать, но кричать мне совсем не хотелось. Бежать? Замереть и подождать? Броситься спасать тело отца? Вот эта идея была не просто глупой, но еще и смешной, и я не удержалась, хихикнула. Монстр не обратил на меня внимания, хорошо, он подошел к телу, опустился на четвереньки, обнюхал его, сел рядом и начал методично отрывать – с гадким хрустящим, но влажным звуком – куски и пихать их в рот. Я с трудом могла осознать, что происходит – монстра ведь не существовало, и все-таки он был – метрах в пятидесяти от меня с аппетитом пожирал тело и даже, кажется, не смущался ни толстого слоя грима на коже, ни савана, в который был завернут отец.
Он был всегда, просто раньше мне не везло (или везло), и я не попадала на похороны, когда он выбирался из воды? Или раньше его не было? Или дело было в конкретном теле, и мой мертвый отец каким-то чудом создал монстра? Или в склепе на кладбище все-таки прячется полоумная гениальная ученая – и это ее создание?
Я не знала, что принято делать в такой ситуации – наблюдать за монстром или отвести глаза, поэтому делала то одно, то другое, и в один момент взглянула на часы. Дальнейшее обещало быть интересным, потому что было без пары минут нужное время. Придут за телом или нет? Кажется, да. Послышались шаги, тихие голоса. У монстра слух был похуже, или просто он был слишком увлечен внутренностями отца, он не отреагировал. Зато обернулся, когда с противоположной стороны, недалеко от меня хрустнули ветки, плеснулась вода из лужи. Монстр осторожно поднялся и шустро побрел в сторону звука – то есть почти в мою. Я успела отметить, что мне совсем не хотелось кричать, и тут рядом завопили. Я никогда не слышала ее крика, но почему-то сразу узнала голос – это была одна из заводил моих недо-волков, мерзавцев из города, Инга. Когда она командовала остальными, выкрикивала, что им нужно сделать со мной, она звучала уверенно, почти строго, а сейчас это был испуганный, писклявый визг, толком не крик даже (я читала и пробовала потом – кричать очень сложно, это требует практики, навыков. Ну, это если вы не ужасно талантливы в области). Монстр приближался, пора было бежать. Инга все верещала, и я, правда, не думаю, что слышала бы это в кошмарах до конца своих дней, но незачем было оставлять даже небольшой риск. Я бросилась к ней, схватила за руку (и угадала, было бы ужасно глупо, если бы я схватилась за место, где руки не было), потащила за собой. Инга вцепилась в меня, моментально замолчала, стала правильно дышать и побежала со всех ног. Похвально. Мы сделали несколько неровных кругов, виляли по лесу, чтобы точно убедиться, что монстр не преследует, не хотелось бы притащить его за собой в лечебницу.
Что делать с Ингой? Бросить здесь? Это не показалось мне разумным. Я привела ее с собой. По всей лечебнице горел свет, и я решила, что глупо пытаться пробраться внутрь через подвал или кухню. Мы зашли через главный вход. Инга крепко сжимала мою руку, наверняка синяки останутся, но это мелочи, потому что у входа нас встретила сама главврач. Она сжимала губы и крутила на пальце белоснежную прядь волос.
– Ксения, я страшно разочарована.
Ох, черт, она тянула гласные – вместе с остальными признаками это тянуло на семь баллов по шкале ярости. Плохо. Можно было попробовать разыграть драму, но сегодня не хотелось.
– Извините, – сказала я и подняла голову, чтобы посмотреть ей в глаза, – я вышла Ингу поискать. Вы на нее посмотрите, она же совсем плоха.
[Инга] всхлипнула, я кинула на нее взгляд. Посеревшая, заплаканная, дрожащая – она и правда выглядела нездоровой.
– И где она была?
Гласные покороче, это уже лучше.
– Она сама вам расскажет.
Главврач ухмыльнулась. Отпустила волосы, забросила их за спину. Блеснули линзы на очках, бейдж на халате, камни на кольцах – она часто выглядела как опасная и не вполне адекватная злодейка из аниме – она почти всегда вела себя соответствующе.
– Пускай рассказывает.
3. клиника
Всем, кто осмеливался рассказывать об этом, снился такой кошмар: тебя забирали в клинику, и ты ничего не могла с этим сделать. Кошмар происходил наяву, в тысячу раз худший, чем мне когда-либо снилось, и я ничего не могла сделать.
Огромные санитары закрыли ладонями рот, сунули в него кляп, привязали меня к креслу в каком-то кабинете. Рядом со мной уселась жуткая блондинка с безумной улыбкой. Она представилась, сказала, что она – главврач, и стала задавать вопросы.
Я не могла ответить из-за кляпа, но если бы и не он, я была слишком измучена этим днем и другими, чтобы отвечать, но если бы и не это, я все равно не смогла бы на них ответить.
как звали первую представительницу моей семьи?
сколько эпизодов сериалов сняли за прошедшие сутки во всем мире?
какая погода будет на рождество?
выдохнет ли моя семья с облегчением, если меня оставят в клинике?
буду ли я хорошей девочкой?
как долго Ксения восстанавливалась после того, как ее впервые изнасиловали по моей команде?
есть ли смысл во всем этом?
Она вколола в меня три шприца чего-то: в шею, в руку, в ногу. От мест уколов начала расползаться горячая боль, и главврач смотрела на то, как я всхлипываю, пытаюсь поменять положение, с удовольствием. Она ударила меня по щеке.
Это продолжалось, пока за окном не начало светлеть. Она вкалывала в меня боль, била, удовлетворенно улыбалась. За мной пришли санитары. Главврач поблагодарила меня за интересный вечер, вколола последний шприц – в левую щеку, и кивнула санитарам.
Они отвели меня в комнату, привязали за лодыжку к ножке кровати, заперли. Я плакала и спала весь день. Ночью меня снова отвели к главврачу.
Через неделю я решилась сбежать. Это было невозможно, но я справилась, пусть все и было в тумане, расплывчато, мутно. Я поднималась или спускалась по лестницам, пряталась за поворотами коридоров, пробиралась по трубам Джеффри, вентиляции, канализации, и смогла, смогла!, нашла себя у двери в теплой кухне – я оттолкнула тепло, оно не удержит меня в этом гадком месте, сколь прекрасным бы ни было. Я открыла дверь и вздрогнула – в проеме стоял мужчина.
– Ох, – виновато сказал он, – вам, наверное, не нужно такой неодетой на улицу выходить.
Он взял меня под руку, проводил и отдал санитарам. Когда они уводили меня, я услышала, как он отвечает главврачу:
– Я [Следователь]. Мне нужно поговорить с Ксенией.
4. стол
От заведения для душевнобольных чего-то непременно ожидаешь, верно? Я старался не делать преждевременных выводов, но все-таки воскликнул про себя ага!, когда открыл дверь и увидел явно нездоровую девушку с опухшим лицом и диким взглядом и без – руки. Я проводил ее к санитарам, поговорил с главврачом, и ожидания начали сходить на нет. Главврач была обаятельной, забавной женщиной, санитары, которые увели нездоровую девушку и проводили меня к нужной комнате, казались приятными людьми. Коридоры были светлыми, пахло везде чем-то свежим, все пациенты, которых мы встретили по дороге, выглядели намного лучше, чем первая девушка. Я был готов к подвоху, поэтому рассматривал все внимательно, старался заметить несоответствия, странности, следы чего-нибудь подозрительного. Я был готов к неприятным неожиданностям, потому что от заведения для душевнобольных их непременно ожидаешь, верно?