Грузинские романтики

Абашидзе Григол Григорьевич

* * *

Не мни, что во своей ты власти. Как я, и ты однажды будешь Рабом неумолимой страсти. Был дерзок я в младые годы, Кичился я своей свободой, Не ведал я влюбленных горя, Любви томительной невзгоды. Встречался ль мне безумец бедный, Всевластных чар невольник бледный Я молвил: «Жалок жребий мужа, Чье скрылось мужество бесследно». Но гордый мир души надменной Во прах развеялся мгновенно. Твой лик чарующий увидел — И сил в душе не стало пленной. Меня настигнул рой печалей, Густые сумерки объяли, И, узам рабства не противясь. Уста покорно замолчали. И от страстей внезапно милых, Как пламя, кровь зажглася в жилах И, изойдя в слезах и стонах, Себя узнать я был не в силах. Перевод В. Римского-Корсакова

* * *

Ты любила меня, и тогда этот мир Мне сокровищницею казался. Близ

тебя были будни — как праздничный пир, Так я сладостью дней упивался. Ты ушла, и с тобою навеки ушло Всё, что было: и радость, и свет, и тепло. Ты любила меня, и с открытой душой Жил я, всё на земле принимая. Ветерок по утрам благовонной струей От тебя нес дыхание мая. Ты ушла, и с тобою навеки ушло Всё, что было: и радость, и свет, и тепло. Ты любила меня, и в ночных небесах Даже звезды иначе мерцали. Неизменно весна ликовала в лесах, Ни фиалки, ни розы не вяли. Ты ушла, и с тобою навеки ушло Всё, что было: и радость, и свет, и тепло. Ты любила меня, и поэтом я был, Посещаемым верною музой, И в чеканную форму вливался мой пыл, Лишь любовь была милой обузой. Ты ушла, и с тобою навеки ушло Всё, что было: и радость, и свет, и тепло. Ты любила меня, и тогда даже сон Не лишил меня радостей бденья: На закрытые веки, бывало, мне он Навевал о тебе сновиденья. Ты ушла, и с тобою навеки ушло Всё, что было: и радость, и свет, и тепло. Перевод В.Звягинцевой

Гокча

Есть озеро Гокча — подобье широкого моря: То бурные волны с угрозой вздымает оно, То зыблет в струях, с хрусталем светозарностью споря, Зеленые горы и воздуха синее дно. Но траурны толпы его прибережных развалин. Где в давние годы могуче цвели города, Там нынче всё пусто, и край бездыханный печален, Повсюду лишь соль да камней почернелых гряда. Как всё здесь застыло в своем отрешенном покое! Пустынность, безгласность, владычество смерти кругом. Здесь в темный покров одевается сердце людское, И горькое чувство со стоном вздымается в нем. Так вот она — камни, дворцов величавых руины, Так вот она — участь прекрасных творений тщеты, Вот истинный образ и нашей грядущей судьбины! Зачем же, мой взор, лишь к мгновенному тянешься ты? Развалины эти — останки забытого храма, Где царь преклонялся, к мольбе покаянной готов, Где к богу неслись славословья и дым фимиама, Где к небу стремились гремящие звуки псалмов; Развалины эти — камней бездыханная груда: Здесь в свежей тени преклоняют колени стада, Здесь звери ночуют, и странник, ведущий верблюда, В полуденный зной поспешает укрыться сюда. Вот в этом строенье — в руине без стен и без кровли — Ютился когда-то богатый купеческий ряд, Где предок армянский, исконный искусник торговли. Считал свое злато, неслыханной прибыли рад. И были здесь люди, богатые честью и славой, Ценившие доблесть превыше слепящих сует. В безжизненный прах обратился их род величавый, Их мощи былой затерялся прославленный след. Взгляни на равнины, одетые в щебень унылый, Взгляни на арену, где кони летали порой, Где юноши-львята сходились помериться силой, Где копья сверкали, где лук трепетал тетивой! Угрюмые камни припаяны были друг к другу, И своды вздымались, легко устремленные ввысь. Под ними их зодчий дремал, предаваясь досугу, В довольстве и неге беспечные годы неслись. И здесь, во дворце, восседала могучая сила, Вершившая судьбы, дарившая милость и гнев. И здесь человека незримая злоба точила, И здесь в человеке любовь пробуждалась, прозрев! О, скольких красавиц, пленительно юных когда-то, Глухое прибрежье своим затянуло песком! О, сколько гвоздик, и лилей, и очей из агата Спокойная гладь отражала в зерцале своем! Увы! Сколько раз погружалась луна молодая В широкую зыбь, в одиночество, мглу и печаль! Но шествует время, косу беспощадно вздымая, Ему красоты — ни земной, ни небесной — не жаль! Перевод А.Кочеткова

* * *

О владычица красоты, Убивает меня разлука, Ноет сердце до дурноты, Смертоносная это мука. Исцелительница моя, Без тебя где души отрада? Не зовите меня, друзья, Заместительницы не надо. Гонит краску с моих ланит Красоты твоей злой избыток. Лучше был бы я впрямь убит Палачом — властелином пыток. Сколько сердцу ты ни грози, Мы с ним издали дышим милой, А завидим ее вблизи — Загораются все светила. Миг с тобою — свет с высоты. Без тебя — не видно ни зги мне. Почему же не внемлешь ты Этим стонам в любовном гимне? Перевод В.Звягинцевой

Двустишия

Как ни владело бы нами трезвое благоразумье — Юность с любовью всегда сделают, что захотят. Нем язык мой, изранено сердце, и тоски оглушителен бред. Говори же, любовь, что еще у тебя остается, что еще ты хранишь мне во вред?! Тебя испытавшие ропщут: «О, горе, лишились мы разума с нею!» Безумным — но лишь бы с тобою! Убей — если я пожалею! Перевод М.Фромана

* * *

О полная луна, Один я, ночь темна, Взойди, светла, ясна, Весь мир мне озаряя; Ты,

уходящий ввысь, Сын неги, кипарис, Склонись ко мне, склонись, От зноя укрывая; О милая, твоя Краса — вся жизнь моя, Чтоб исцелился я, Врачуй, не промедляя; Владычица цветов, Ты, роза, от врагов Стеречь тебя готов Я, грудью защищая; Ты разум отняла, Ты сердце в плен взяла. Молю, чтоб приняла И душу ты, родная; Сирень, твой аромат Собой наполнил сад, О, дай мне миг отрад, Другим предпочитая; По правде рассуди, Услышь мой стон, приди И муки услади, В уста меня лобзая. Перевод М.Фромана

Рождение сына

Музы, покиньте вашу обитель, Музы, спешите, музы, летите. Струны настроя, строфы сплетите, Лютни, игрою, песней звените. Солнце-ребенка, юного львенка Оберегите и одарите! Солнце, войди к нам в дом! Детству к лицу он, цвет этот нежный: Розовый — щек, чела — белоснежный. Маленький ротик — словно подснежник. Всё же заметен облик мятежный! Да, это львенок, голос так звонок. Солнце луну родит неизбежно. Солнце, войди к нам в дом! Мать возлежит, опущены шторы. Сын ясноликий — свет ее взора, Смотрят с любовью очи-озера, А от ресничных теней узоры, И над ручонкой, хрупкой, тонкой, Нам ветерков слышны разговоры: Солнце, войди к нам в дом! Счастлив и горд отец хлебосольный, Всех веселит беседой застольной, Славы отцовской ему довольно: Сын ему дан судьбой своевольной,— Благо земное, сердце родное Будет отрадою в жизни дольной… Солнце, войди к нам в дом! Я в честь Георгия, солнца-сына, Песню спою в его именины. Пусть он не знает вовек кручины, Жатву Давида сберет с долины. Дружбу с любовью, годы здоровья Дай ему, боже! Солнце, свети нам. Солнце, войди к нам в дом! Перевод В.Звягинцевой

* * *

К уродам приязнь и доверье ужели возможны? Я выплачу горе, что вынес от дружбы их ложной. Ребенком еще, расцветая под кровлей чужою, Обид не сносил я и, юный, гордился собою, Луне в полнолунье подобный, сверкал красотою, Тем жил я — ив жизни не ведал унынья мгновений. Но миром превратным душа моя выжжена ныне. Он льстивою речью проникнул мне в сердца твердыню, В отчаянья плен заточил, где один, как в пустыне, Я жалостно кличу, — не слышит никто моих пеней. Кто людям, беспечный, доверится, горестно станет Судьбу проклинать — и судьба ему мстить не устанет. Поймет он в тот миг, когда жизнь его веру обманет, Сколь много я мук перенес и терпел поражений. Перевод В. Римского-Корсакова

* * *

Я в долину спустился, чтоб сердце утешить в печали, Встретил милую там. «Вот фиалка твоя», — мне сказали. Я ей подал стихи — всё богатство они заключали, Но — таков этот мир — я покинут был девой жестокой. И опутало горе меня, и померкнул мой разум,— Все богатства мои и сокровища сгинули разом, И, отвергнутый раб, я безжалостно ею наказан; Я в темнице глухой, где темней, чем в могиле глубокой. Обезумев, воскликнул: «О, чем согрешил я — не знаю!» Отравила она мое сердце тоскою без края, Не жалея меня, и теперь я лишь смерть призываю,— Умереть лучше мне, чем страдать так душой одинокой! Перевод М.Фромана

* * *

О струящийся в благоговенье Ветерок, опускайся сюда, Солнце вызови для услажденья, Чтоб разрушить кров снега и льда, Чтобы вызвало солнце растенья, Словно мать, чтоб фиалка, горда, Встала первой под солнечной сенью. И любовь принесла упоенье И веселье влюбленным тогда. И потом, когда фиалки толпою Выйдут, головы склонит их рать. Солнце благодаря золотое, Породившее их, словно мать, Скажет каждая: «Вот я живою, Долговечною стала опять, Я окрепну от солнца и зноя, Люди будут мой запах вдыхать Для веселия, для ободренья, И любовь принесет упоенье И веселье влюбленным тогда». Видишь, всюду идет ликованье; Торжествуя, явилась весна. И любовь прилетает за данью, Ароматами озарена. Преклоняясь, любое созданье Власть ее принимает сполна. Тут излечит былое страданье, Тут изранит внезапно она. Иль красавицу даст во владенье, И любовь принесет упоенье И веселье влюбленным тогда. Воробьи расчирикались. Градом Соловьиная песнь упадет. Нет числа столкновеньям, засадам, Бой, царапанье, быстрый полет. Похититель стремится к наградам, Поцелуям кто ведает счет? Побежденный скрывается рядом, Порицанье ему, не почет. Нет в веселье отдохновенья, И любовь принесет упоенье И веселье влюбленным тогда. Темным садом, чадрою одета, Бродит дева, заботам чужда. Сердце юноши страстью согрето, К ней навстречу он вышел сюда. Солнце стрелами яркого света Ранит, облак уходит гряда. Дева молвила слово привета. Жаждем мы. Где от жажды вода? Видишь — куполом ветви. Под тенью Нам любовь принесет упоенье, И веселье мы вкусим тогда. Перевод С.Спасского