Грязная Гарди
Шрифт:
Гарди подумала, что такой мир и покой на душе она давно не испытывала. Дерека пугала одна мысль о ночевке в заброшенном доме, но Гарди чувствовала — здесь ночью куда безопаснее, чем в центре Старого Города, где повсюду полицейские патрули и яркий свет, не оставляющий теням ни шанса. В усадьбе тетки Алисии было полно теней — мрачных и безмолвных, то хаотично мельтешащих, то угрюмо нависающих, однако Гарди их не боялась. Интуиция подсказывала — то лишь просто тени, без скрытых в карманах ножей и дурных умыслов.
Она направилась сразу к черному входу, чтобы не тратить время на блуждание по темному
Ее мечты сбылись — даже комары уменьшили аппетит, оставшись за порогом усадьбы. В доме пахло какими-то сухими травами, и Гарди подумала, что насекомых отпугнул именно этот запах. Нащупав в темноте кровать, девушка повалилось в старое тряпье, наказав себе завтра обязательно сходить в лавку и накупить разных нужных в быту вещей. Среди дум о том, как здорово можно зажить в таком уютном доме, она провалилась в сон.
Гарди разбудил запах, тянущийся из приоткрытой двери. Судя по солнечным бликам, гуляющим по запыленной книжной полке с любовными романами, солнце давно встало, но вместе с ним в ее дом заглянул кто-то еще.
Вспомнив, что вчера ночью оставила сумку с документами и ножом на кухонном столе, Гарди досадливо поморщилась. Молодое вино Хризеллы и прогулка по кладбищу вызвали приступ скудоумия, за который она сейчас расплачивалась. С другой стороны, воры вряд ли стали бы жарить яичницу в том же доме, который ограбили. А в том, что из кухни пахло именно жареными яйцами, Гарди не сомневалась. Оглянув комнату в поисках того, что еще могло бы пропасть, она заметила сумку, с которой уже мысленно распрощалась, спокойно лежавшую на стуле, а рядом — свою дорожную одежду, брюки и свитер, аккуратно свернутые и на вид, как будто, постиранные. Вытянув шею, она заметила сапоги — помытые и начищенные, стоявшие у кровати.
К счастью, ее саму никто не трогал, хотя одеяла на кровати Гарди тоже не помнила. Мятая юбка задралась на талию, блуза перекрутилась, неприятно стянув грудь, во рту ощущался кислый привкус вчерашнего вина, и только волосы не подвели — что могло сделаться с ее универсальной прической длиной в полпальца?
Скатившись с кровати, Гарди вооружилась свободным стулом и толкнула дверь босой ступней, готовая ко всему — оборотням, привидениям и даже Дереку, которого нарисовало ее воображение. Адвокат знал, как открыть входные ворота, знал, что замка на двери еще нет, а ко всему — очень хотел, чтобы она наняла его для оформления продажи. Так почему бы ему не пожарить своей клиентке яичницу? Эта мысль казалась разумной, но вдребезги разбилась о вид взлохмаченного Кира, который, прикусив губу от усердия, посыпал яйца солью и перцем.
Все остальное Гарди заметила куда позже — растопленный камин, протертый от вековой пыли стол, корзину с яблоками у двери и моросящий за окном дождь. Все внимание почему-то заняла губа Кира, которую он так аппетитно прикусил верхними зубами. И пальцы — длинные, чистые, с аккуратными ногтями, которые так усердно сыпали приправу в блюдо, что можно было не сомневаться: яичницу пересолили.
— Какого черта? — прохрипела Гарди, и это были совсем не те слова, какие она на самом деле собиралась сказать.
— Виноват, — Кир обезоруживающе улыбнулся и опустил солонку на стол. Впрочем, ничто не доказывало, что в ней была именно соль. Гарди давно научилась не доверять таким вещам.
— Я должен был тебя разбудить, но ты так крепко спала, что у меня рука не поднялась. Прости, что вломился. Двери были не заперты, я и зашел.
Гарди глядела хмуро, стул из рук не выпускала, и Кир понял, что ему лучше не прекращать объяснений.
— Я узнал, что ты заплатила за меня штраф и захотел отблагодарить. Не придумал ничего лучше, чем приготовить завтрак. Тит — это наш лавочник, сказал, что ты еще ничего не покупала, вот, я и решил… в общем, кажется, нехорошо, получилось.
— Нехорошо, — согласилась Гарди, с трудом сохраняя невозмутимый вид и стараясь не глядеть на скворчащую сковороду на раскаленных углях. Если бы она попыталась провернуть такой фокус с камином и сковородой, то, скорее, спалила бы дом, чем приготовила еду. Надо будет спросить его, как пользоваться котлом, подумалось ей, но она тут же одернула себя и как можно строже сказала:
— Я не люблю сюрпризы, и твое появление незаконно. Это ты посадил цветы у крыльца?
Последний вопрос вырвался неожиданно и был лишним, но Кир как будто даже ему обрадовался.
— Я, — кивнул он. — Те цветы, что ты купила на вокзале, долго ведь не прожили. Аквилегии не для букетов.
— Смотрю, ты хорошо дом знаешь, — едко заметила Гарди, но стул из рук опустила. — Присмотрел что-нибудь? Или уже стащил?
— Я не вор! — воскликнул Кир, краснея. — Просто раньше я часто бывал здесь, помогал Алисии по хозяйству, за садом ухаживал. Аквилегии у нее всегда росли, предыдущую зиму, правда, не пережили, но этот поправимо.
— И сколько денег ты брал за свою «помощь»? Наверное, побольше, чем пять корон, — Гарди хмыкнула и внезапно поняла, что больше всего на свете хочет сесть за стол, поставить перед собой сковороду и съесть сразу едва ли не половину блюда. Пересоленного там, переперченного или даже отравленного — без разницы. Аппетит у нее разыгрался нешуточный.
— Мы дружили, — теперь у Кира покраснела и шея, выглядело это мило. — Я помогал ей, а она иногда угощала меня обедами. Алисия была хорошим человеком.
— А меня ты сразу записал в плохие, — Гарди все-таки села за стол и кивнула в сторону камина. — Ладно, давай сюда свою яичницу.
Кир засуетился, схватил прихватку и ловко водрузил скворчащую сковороду перед Гарди. Она насчитала не меньше восьми желтков и присвистнула. Парень явно готовил не на одного.
— Ты меня больше не увидишь, — заверил он ее, пятясь к двери. — Клянусь, я ничего не трогал. Да и вряд ли здесь можно что-то украсть. Комнаты наверху пустые, ни мебели, ни вещей. Алисия от всего избавилась, я сам ей в этом помогал. Единственные жилые помещения — кухня и та, комната, где ты спала.