Грязная игра

Батчер Джим

— Фуф, — сказал я. Комната вращалась, словно в каком-то паршиво снятом кино про пьянку. — Кхм.

Очевидно, гвоздь отобрал часть силы и у серёжки Мэб. Кто-то вбил мне по свае в каждый висок, и внезапно я уже не мог дышать.

Дженосква резко отступил от меня, будто я был чем-то, недостойным его внимания. Он повернулся к остальным, а я отчаянно вцепился в торчащий из груди гвоздь.

— Вы, — обратился он к людям, сидящим за столом. — Делайте, что говорит Никодимус. Или я вам головы поотрываю.

Он согнул свои огромные руки,

и я вдруг заметил, что они заканчивались отвратительными грязными когтями.

— Я был здесь почти два дня, и никто из вас даже не увидел меня. Вчера следовал за некоторыми из вас по всему городу. Никто не увидел меня. Не станете делать свою работу — и куда бы вы ни убежали, от меня вам не спрятаться.

Сидящие за столом уставились на него, потрясённые и притихшие, и я понял, что мои попытки переплюнуть Никодимуса и подорвать его авторитет в команде только что накрылись медным тазом.

Дженоскве, видимо, понравилось произведённое впечатление. Он подошел к загону и выхватил оттуда козу, так невозмутимо, словно это была закуска в баре, а не проворное животное, отчаянно пытающееся избежать своей участи. Затем одной рукой сломал ей шею и исчез, даже ещё более внезапно, чем появился.

Через секунду Кэррин уже была около меня, хватая гвоздь своими маленькими, но сильными руками... но чёрт побери, это было просто слишком больно. Я начал терять сознание.

— Что ж, нам пора подкрепиться, — смутно услышал я голос Никодимуса.

Ухожу, ухожу.

Ушел.

Глава 23

Давненько я не бывал в этом местечке.

Это был ровный пустой пол какого-то огромного открытого, неосвещенного пространства. Звуки в нем не отдавались эхом, словно тут просто не было стен, чтобы отражаться. Я стоял в круге света, хотя и мог разглядеть над собой никаких ламп.

Хотя в одиночестве я стоял тут впервые.

— Эй! — крикнул я в темноту пустого пространства. — Не похоже, чтобы мое собственное подсознание могло взять и исчезнуть, знаешь ли! Если ты хочешь мне что-то поведать, тебе лучше поторопиться! Я занят!

— Да, да, — ответил голос из темноты. — Я уже иду. Не выпрыгивай из штанов.

Шуршащие шаги и затем... появился я.

Хорошо, технически, это был не совсем я. Это был мой двойник, мысленное изображение меня, которое уже показывалось мне пару раз в прошлом, и, пожалуй, я не стал бы об этом рассказывать всяким психиатрическим докам, которые составляют всякие обязательные освидетельствования. Называйте его моим подсознанием, моим вторым «я», голосом моего внутреннего подлеца, как угодно. Он был частью меня, показывающейся не слишком часто.

Он был одет в чёрное. Сшитая на заказ чёрная рубашка, чёрные брюки, дорогие чёрные туфли. У него даже была бородка.

Эй, я никогда не говорил, что мой внутренний мир ужасно сложен.

В дополнение к его обычному наряду на левой стороне груди была приколота брошь — снежинка, отлитая из серебра с такой

точностью и подробностью, что можно было разглядеть кристаллическую структуру её поверхности. Впечатляюще. Я не знал точно, какого чёрта это значило, но учитывая, как прошёл мой день, резонно полагал, что ничего хорошего.

С ним был кто-то ещё.

Это была небольшая фигурка, укутанная во что-то, похожее на мягкое чёрное овечье одеяло. Она двигалась медленно, сгорбившись, словно испытывая ужасную боль, с трудом опираясь на руку моего двойника.

— Эм, — сказал я. — Что?

Мой двойник усмехнулся:

— Почему ты никогда не имеешь ни малейшего понятия, что происходит внутри твоей собственной головы? Ты ведь заметил эту тенденцию? Это не мешает тебе?

— Я стараюсь не зацикливаться на этом, — ответил я.

Он усмехнулся.

— Адские колокола, так это правда. Нам надо поговорить.

— Почему ты просто не можешь посылать мне сны, как подсознания всех остальных?

— Я пытался, — сказал он голосом, который был подозрительно похож на мультяшного лося Бульвинкля. — Но кое-кто был слишком занят, не зацикливаясь.

Я вздернул брови.

— Постой-ка. Тот... тот сон с Мёрфи? Это всё ты?

— Все эти сны присылал я, болван, — сказал мой двойник. — И я клянусь, чувак, ты, должно быть, самый забитый человек на всей планете.

— Что? Может быть, ты не заметил, но я не тот парень, которого можно запугать.

— Да не в смысле «запуганный», ты осёл. А в смысле «скованный». В плане секса. Да что с тобой не так?

Я обиженно моргнул:

— Что?

— У тебя всё было отлично со Сьюзан, — продолжил он. — А Анастасия... Вот это я понимаю! Тут есть что сказать по части опыта.

Я почувствовал, что краснею, и напомнил себе, что разговариваю с собой.

— И что?

— И что насчет того, что ты пропустил, тупица? — спросил он. — У тебя в голове была тень долбанного ангела, который мог показать тебе любой сексуальный опыт, какой ты можешь себе только представить, но использовал ли ты это? Нет. Мэб буквально подсылала к тебе девушек. Ты мог буквально сделать один звонок и получить полдюжины горячих сексуальных девушек сидхе, играющих в родео в любое время по твоему желанию, но вместо этого ты скачешь через клетки с заключёнными демонами. Проклятье, Ханна Эшер вполне бы с тобой занялась, если б ты захотел.

— Это паркур, — сказал я, защищаясь. — И только потому, что я не прыгаю в кровать с каждым, у кого есть вагина, это не значит, что я подавлен. Мне не нужен просто секс.

— А почему нет? — раздраженно спросил мой двойник. — Вперед к полигамии! Испей из чаши жизни! Carpe femme! Ради всего святого, трахнись.

Я вздохнул. Точно. Моему внутреннему фрейдистскому «ид» не надо было задумываться о долгосрочных последствиях. «Ид» было бессознательным, примитивным, ведомым животными инстинктами. На секунду я задумался, не были ли «ид» и «идиот» однокоренными словами.