Грязный свет. Браво Его Величества
Шрифт:
затруднительной ситуации. Цеса наспех отжала самое плотное из платьев, расправила его
на седле и, предварительно сделав в нем дырку с помощью первой попавшейся палки,
вырвала со стороны спины внушительный кусок ткани. Примерка показала, что идея была
очень даже стоящая, потому как пострадавшая спина оказалась открытой, а все остальное,
пусть и ненадежно, но прикрытым. Второе платье пошло на создание некоего подобия
штанов, а третье послужило дополнительной
Цеса надеялась смягчить боль между ног во время езды. Вскарабкавшись обратно на
лошадь, ведьма вывела её на тропу и снова пустила галопом, не намереваясь
останавливаться до самого Силая.
Полдня пешего пути в темпе галопирующей кобылы по расчетам Цесы должны были
сократиться примерно в половину. Еще через полчаса ведьма заставила лошадь перейти на
рысь, а потом и вовсе на шаг. Когда на востоке забрезжил рассвет, Цесе показалось, что
впереди начали вырисовываться очертания небольшого поселения, которые легко можно
было спутать с очередным перелеском. Однако по мере приближения ведьма уже
различала тусклый свет фонаря над массивными воротами и острые углы частокола, а
потому некое подобие облегчения заставило её слегка расслабиться. Она позволила себе
устало опуститься на шею лошади и вцепиться руками в гриву своей спасительницы.
Белые кудри, которые до этого закрывали обзор, начали потихоньку темнеть, кожа
приобретала свою привычную смуглость, длинные изящные пальцы стали короче, а на
руках проступили следы от ожогов. Цеса была уверена, что все еще напоминает внешне
Принцессу Арно, пусть и не так явно, как несколько часов назад, и молилась всем, в кого
не верила, чтобы страж у ворот не испугался и провел её в поселок. Удерживать
уплывающее сознание становилось непосильной задачей, последние минуты ей
приходилось выдергивать себя из заволакивающей глаза темноты. Боль уже не была такой
пугающей, отчасти от того, что раны не задевали о ткань, отчасти из-за обморочного
состояния, которое заставляло утихнуть участившиеся приступы. Пальцы не слушались,
каждый раз ослабляя хватку на гриве вороной лошади, и, в конце концов, Цеса просто
перестала удерживать себя в седле, безвольно обвиснув на шее животного.
Когда кобыла остановилась возле ворот и устало опустила голову. В калитке открылось
маленькое окошко, сквозь которое в неясном свете ночной лампы, Цеса различила строгий
взгляд стража ворот. Откуда-то издалека долетел резонный вопрос о том, куда
направляется женщина в столь поздний час, на что ведьма успела прохрипеть, что бежит
от
судьбы.
Пожилой мужчина, не медля ни секунды, открыл створу ворот, схватил под уздцы
лошадь и завел её за ограду. Осмотревши напоследок окрестности, он поспешил закрыть
ворота, после чего подошел ближе к лошади и осветил лицо бездыханной женщины.
Первый взгляд на наездницу заставил его в ужасе отшатнуться, но седина в волосах и
старческие пятна на натруженных руках посоветовали ему взять себя в руки. Сходство с
Принцессой Арно, которую он в свое время видел не раз на возвышении во время казни
королевской семьи, было неоспоримым, но все же с женщиной что-то происходило. Прямо
на глазах стража ноги наездницы покрывались пятнами от ожогов, появлялись веснушки
на удлиняющемся носе, брови темнели, а длинные ресницы завивались. Под глазами
проступали синие круги, губы становились уже и ярче, чем у Её Высочества, а
непослушные каштановые кудри теряли свою пугающую белизну. Через несколько минут
мужчина уже поспешно вел лошадь с полуживой девушкой в седле к дому Гирата.
Различить безвольно обвисшее тело в сумерках мог разве что весьма натренированный
человек. Обессиленные руки запутывались в кудрявой гриве, полог черного платья
сливался с лошадиным крупом, а исхудавшее без еды, отравленное тело было едва заметно
за массивной шеей животного. Страж старался передвигаться как можно тише, чтобы
другие жители не заметили появления ночного гостя, потому как здесь это давно уже
считалось дурным предзнаменованием: в темноте ходили либо воры и убийцы, либо те,
кто высматривал девиц и детей на продажу. И поскольку сегодняшняя ситуация была из
ряда вон выходящей и грозила всему поселению расправой, мужчина чувствовал себя
предателем. В его голове постоянно крутилась мысль о том, что нужно было оставить их
за воротами в качестве пищи для диких зверей и мародеров, но договоренность с бывшим
советником, стоявшая на другой чаше весов, не давала ему покоя, не позволяла ему
бросить девушку, бегущую от смерти. В нем росло желание поскорее избавиться от этого
проклятого груза. Он молился о том, чтобы ему не пришлось стучаться в дверь дома,
поскольку это могло разбудить соседей. И каково же было его облегчение, когда он увидел
тусклый свет в одной из комнат не спящего жилища.
Когда до калитки оставалось несколько метров, дверь дома открылась, и на улицу,