Гуд бай, Берлин!
Шрифт:
– Без меня.
Я посмотрел на Чика и пока не стал больше ничего говорить. Он действительно спятил.
– Ты же вчера говорил, что хочешь приключений?
– Я не имел в виду загреметь в тюрягу.
– Тюряга! Скажешь тоже! Ты ж даже не достиг возраста уголовной ответственности.
– Делай, что хочешь. Только без меня.
Честно говоря, я даже не знал хорошенько, что это значит – возраст уголовной ответственности. Ну так, примерно представлял себе. Но не точно.
– А раз ты не достиг возраста уголовной ответственности, с тобой даже
– No way.
– Ну хоть разок вокруг квартала?
– Нет.
Чик снял машину с ручника. Честно говоря, сам не знаю, почему я не вышел. Вообще-то, я обычно ужасно трушу. Но, может быть, именно поэтому в этот раз я решил не трусить. Чик нажал левой ногой на левую педаль, и «Нива» бесшумно выкатилась задом под горку на улицу. Потом он нажал на среднюю педаль, и машина остановилась. Чик покопался в проводах, тачка завелась, и я зажмурил глаза. Когда я их снова открыл, мы ехали вниз по Кечендорфер Вег. А потом повернули направо на Ротраудштрассе.
– Ты не включил поворотник, – пожаловался я и еще сильнее прижал руки к груди. Я чуть не помер от волнения. Потом я решил пристегнуться и стал шарить в поисках ремня.
– Да не бойся ты. Я вожу, как чемпион мира.
– Так и поворотники тогда включай, как чемпион.
– Я их в жизни не включал.
– Ну, пожалуйста!
– Зачем? Все же видят, куда я еду. Да тут и нет никого.
Это была правда: на улице действительно не было ни души. Но правдой это оставалось еще только с минуту. А потом Чик два раза повернул, и мы оказались вдруг на Аллее дер Космонаутен – это четырехполосная магистраль. Тут я реально запаниковал.
– Ладно, все. Теперь едем назад. Пожалуйста!
– Мика Хаккинен со мной не сравнится.
– Ты это уже говорил.
– А что, разве не так?
– Нет.
– Серьезно – разве я плохо езжу? – спросил Чик.
– Просто замечательно, – отозвался я. И, вспомнив, что так стандартно отвечает моя мать на стандартный вопрос отца, добавил: – Просто замечательно, дорогой.
– Эй, только без нервных срывов.
Чик вел машину не совсем как чемпион мира, но и не совсем катастрофично. Не лучше и не хуже, чем мой отец. Мы действительно снова подъезжали к нашему кварталу.
– Ты не мог бы иногда соблюдать правила? Тут же сплошная…
– Ты гей?
– Что?
– Я спросил: ты гей?
– У тебя с головой все в порядке?
– Ты сказал мне «дорогой».
– Я имел в виду… как это? Это называется «ирония».
– То есть ты гей?
– Из-за иронии что ли?
– И потому что не интересуешься девчонками, – он пристально посмотрел мне в глаза.
– Смотри на дорогу! – закричал я. Должен признать, я начал истерить. Он ехал, совсем не глядя на дорогу. Мой отец тоже так иногда делал, но мой отец –
– У нас в классе все влюблены в Татьяну. По уши.
– В кого?
– В Татьяну. У нас есть одна девчонка в классе, которую зовут Татьяна. Никогда не замечал? Татьяна Суперзвезда. Тебе, кажется, единственному на нее параллельно. Но тебе и на всех остальных параллельно. Так что – ты гей? Я просто так спрашиваю.
Мне показалось, что я сейчас умру.
– Это не так уж страшно, – продолжал Чик. – У меня в Москве есть дядя, так он целыми днями разгуливает в кожаных штанах с дыркой на заду. А в остальном он вполне нормальный, мой дядя. Работает на правительство. А так – он же ничего не может поделать с тем, что он гей. Так что, по-моему, это совсем не страшно.
Обалдеть! Я тоже не вижу ничего страшного в том, что кто-то там гей. Хотя Россию я представлял себе как-то иначе – в моих представлениях там люди не разгуливали по улицам в кожаных штанах с дыркой на заду. Но то, что я, оказывается, не обращаю внимания на Татьяну Козик, это очень забавно, нет? Потому что я, конечно же, не обращал на нее внимания. А как я должен был себя вести? Делать вид, будто она для меня пустое место – единственная возможность для долбанутого зануды не выставить себя на посмешище окончательно.
– Ты идиот, – сказал я.
– Да ладно тебе… Мне все равно. Главное, чтоб ты на мою задницу не покушался.
– Прекрати. Это отвратительно.
– Мой дядя…
– Плевать мне на твоего дядю! Не гей я, черт подери! Ты не замечал, что у меня всю дорогу дерьмовое настроение?
– Это потому что я не включаю поворотники?
– Нет! Это потому что я не гей, болван.
Чик непонимающе уставился на меня. Я молчал, не желая ничего объяснять. Мне не хотелось и этого говорить – как-то само вырвалось. Я еще никогда ни с кем не говорил о таких вещах и не собирался начинать сейчас.
– Не понимаю. Как это понять? – спросили Чик. – Ты не гей, потому что у тебя плохое настроение. Так, что ли? Да?
Я обиженно смотрел в окно. Мне было уже все равно, что мы встали на светофоре, и два старика уставились на нас через лобовое стекло. Наверное, они сейчас позвонят в полицию и нас задержат. Мне даже хотелось, чтоб нас задержала полиция. Тогда, по крайней мере, была бы хоть какая-то движуха.
– Ну, так дерьмовое настроение – почему?
– Потому что это будет сегодня, черт возьми.
– Что будет сегодня?
– Да вечеринка, черт возьми. Тусня у Татьяны.
– Вот не надо мне сейчас заливать только потому, что у тебя проблемы с ориентацией. Вчера ты говорил, что не хочешь туда.
– Ну, конечно, я туда не хочу!
– Так, по-моему, в этом нет ничего страшного, – повторил Чик, кладя руку мне на колено. – Меня вообще не колышут твои сексуальные проблемы, и я никому о них не расскажу, клянусь.
– Я могу доказать, – сказал я. – Хочешь?
– Чтоб ты мне доказал, что ты не гей? Уфф… – Он замахал руками, отгоняя невидимых мух.