Гуд бай, Берлин!
Шрифт:
Чик залез на другую гору мусора и нашел там большую коричневую пластиковую канистру с носиком. Он пробарабанил по ней кулаком что-то победное и поднял ее над головой. Канистра – это, конечно, круто. Но шлангов-то нет как нет.
Я изо всех сил выглядывал стиральные машины, но у всех, что я нашел, почему-то отсутствовали барабаны и шланги. Когда сгорбленный старик проходил мимо меня, я спросил у него, не знает ли он случайно, почему стиральные машины здесь все без шлангов, но он, почти не отрывая глаз от мусора, показал пальцем на ухо – типа он глухой. А потом
Наконец мы с Чиком сошлись на большой мусорной горе. Оказалось, что никто из нас ничего путного не нашел, кроме десятилитровой канистры. Но зачем она нам, если шлангов на этой свалке нет? Мы грустно уселись на остов выпотрошенной стиралки. Солнце уже касалось крон деревьев, шум автобана стал заметно тише, согнутый старик и дети скрылись из виду. Только грязная девчонка все еще сидела на мусорной куче напротив нас. Ее ноги виднелись из открытой дверцы старого платяного шкафа. Девчонка что-то прокричала в нашу сторону.
– Что? – крикнул я в ответ.
– Вы дебилы! – крикнула она.
– Ты что, двинутая?
– Ты меня слышал, дебил! И друг твой тоже дебил!
– Это что еще за цыпа? – отозвался Чик.
Долго видны были только грязные девчонкины ноги, которые выглядывали из шкафа и месили воздух. Потом она вылезла из шкафа, уселась на краю и стала натягивать сапоги – они стояли рядом, на одном из ящиков. При этом она бросала на нас победоносные взгляды.
– А у меня кое-что есть! – крикнула девчонка, очевидно, имея в виду не сапоги. – А у вас?
– Не твое собачье дело! – заорал в ответ Чик.
На пару секунд она перестала шнуровать сапоги. Потом согнула ноги, выпрямила их и прокричала:
– Лохи и импотенты!
– Руки себе в зад засунь и фонтан заткни!
– Русский педик!
– Все, я иду к тебе!
– Ой, ко мне злой мужик идет! Как страшно! И что ты мне сделаешь? Ну, давай, давай, иди. Иди сюда, киска. А то я помираю от страха…
– Да она точно долбанутая, – сказал Чик.
Расщелина между склонами мусорных гор была глубокая и отвесная, и на то, чтобы перебраться на ту вершину, где сидела девчонка, ушло бы не меньше трех минут.
Некоторое время было тихо, а потом она снова стала нам кричать:
– А искали-то вы что?
– Говно, – отреагировал Чик.
– Шланги, – крикнул я. Меня достала вся эта ругань. – Мы шланги искали. А ты?
По горе мимо нас проскакала ворона и съехала вниз по большому листу железа. Девчонка не ответила. Она только снова откинулась на заднюю стенку шкафа и исчезла из виду.
– А ты? –
Долгое время видны были только ее грязные лодыжки, а потом показалась еще рука.
– Шланги во-о-н там…
– Что?
– Во-о-н там.
– Она просто выпендривается, – сказал Чик.
– Я все слышала! – заорала девчонка, врубив, видимо, максимальную громкость.
– И что?
– Азиат говняный!
– Где «там»? – закричал я.
– Что, не видишь, куда показываю?
Видны были ее коленки и рука, и, честно говоря, эта рука показывала куда-то примерно в небо. Пару минут было тихо. Я слез с нашей горки и стал карабкаться туда, где был шкаф с девчонкой.
– Где «там»? – спросил я, добравшись до шкафа и с трудом переводя дух.
Девчонка не шелохнулась, только пялилась на мою шею.
– Подойди сюда. Ну! Подойди.
– Где «там»? – повторил я. Тут она вдруг вскочила. Я от неожиданности сделал шаг назад и чуть не навернулся. Прямо за мной был обрыв в несколько метров глубиной.
– Так ты знаешь, где шланги или нет?
– А ты педик, и у тебя дружок-азиат, да?
Она смахнула у меня с футболки картофельную шкурку, которую я пропустил. Вытащила свой маленький деревянный ящичек из шкафа, устроила его под мышкой и пошла вперед. Девчонка взобралась на следующую горку, потом еще на одну, потом остановилась и ткнула пальцем вниз:
– Там!
У подножия мусорного холма лежала небольшая горка металлолома, а за ней – внушительная куча шлангов. Длинные шланги, короткие шланги, шланги всех видов и сортов. Чик, который обходными путями следовал за нами, сразу же схватил толстый шланг от стиралки.
– Загнутый водоотвод! – объявил он и просиял. Девчонка не удостоила его ни единым взглядом.
– Загнутый – это фигня, – сказал я и принялся откручивать гибкий шланг от душевой лейки.
– Зачем вам это?
– Что он загнутый – это хорошо, – возразил Чик, опуская конец своего трофея в канистру.
– Эй, я кое-что спросила, – напомнила о себе девчонка.
– Что?
– Зачем тебе это?
– Папе на день рождения хочу подарить.
Странно, но на этот раз она не стала браниться, а только скорчила недовольную мину и сказала:
– Я же вам показала, где это дерьмо. Уж могли бы и сказать, зачем оно вам.
Чик, стоя на коленках, копался в груде мусора, внимательно осматривая один шланг от стиралки за другим и примеряя их к канистре.
– Зачем?!
– Мы сперли машину, – сказал Чик, – а теперь нам надо спереть бензин для нее.
Он подул в огромный шланг и взглянул при этом на девчонку. В ответ она разразилась целой сотней ругательств.
– Ну конечно, кретины. Я же вам это говно уже показала… Как всегда. Ну и делайте, что хотите.
Она вытерла нос рукавом и уселась со своим ящичком на колесо от трактора. Я поднял свой душевой шланг над головой и махнул им Чику, типа «пойдем!». С канистрой и тремя шлангами в руках мы двинулись в обратный путь.
– Нет, правда, зачем вам все это? – закричала девчонка нам вдогонку.