Гуль. Харизма +20. Том 2

Крымов Илья Олегович

— Репутация, Антон. — Мэдлин величественно шагала рядом. — Мы успешно выполнили квест и повысили свой показатель репутации в Дормстоне. Он останется навсегда, если мы его не испортим каким-нибудь… Ангус, если ты осмелишься пометить этот милый почтовый ящик, я попрошу Антона снова выбить тебе зубы.

— Ха! Они растут в десять раз быстрее ногтей и волос! К тому же этот калека не догонит меня на своих обрубках!

— Интересно, — отвлечённо проговорила Лиззи, — а как быстро у тебя отрастут ноги, если я выдерну их?

Гоблин передумал нарушать общественный порядок.

— Когда мы только познакомились,

ты была намного приятнее, знаешь ли.

— А потом у меня начали пропадать краски, мелки и терпение. Зачем тебе мои краски, субстанц?!

— Это не я, — отмахнулся гоблин.

— У тебя в уголке рта засохшее пятнышко железного сурика!

— Это не я.

— Мэдлин, можно твой посох на пару минут?

— Зачем?

— Расширю этому субстанцу естественные границы, — прошипела мумия, пылая зелёными огоньками.

Стоило нам появиться, как перед таверной был поставлен огромный — по местным меркам — стол, и десятки полуросликов стащили на него целые горы еды, прикатили бочки с пивом, откуда-то повытаскивали музыкальные инструменты.

— Сюда, друзья мои, сюда! — Ульбо Штрумпинс поднялся на табуретку во главе стола, воздел руку с пивной кружкой и громко прокашлялся. — К нам вернулись наши герои! Почтим их здравицами! Ешьте, пейте, славьте богов за щедрость земли и душистость хмеля! Музыку!

С гиканьем полурослики стали стукаться кружками и работать ножами, растаскивая по тарелкам огромных запечённых птиц, окорока, рёбрышки, обмазанные соусами, загребать ложками салаты и вскрывать бочки. Передо мной поставили блюдо с целым, прожаренным на вертеле нармедоном, который истекал горячим жиром, источал умопомрачительный запах. Я расправился с ним меньше чем за пять минуть, просто запретил нёбу чувствовать боль и перемолол тушу вместе с костями и хрящами, не оставил ни единого волоконца, а потом залил в пасть графин воды со льдом, потому что горячее мясо пекло потроха. Когда выдохнул, заметил, что весь стол смотрит в мою сторону то ли с ужасом, то ли с удивлением. Мэдлин отложила вилку, изящно промокнула губы салфеткой и произнесла:

— Браво.

Хор восторженных криков поднялся над столом, полурослики стали передавать самые большие куски мяса в мою сторону и с упоением следили за процессом перемалывания. Кости трещали у меня на зубах, организм получал драгоценный кальций, затянувшиеся обрубки начинали чесаться, — шла регенерация тканей.

— Так где вы были всё это время? — поинтересовался Штрумпинс.

— О! Можно я? Можно я?! — Лиззи вскочила с места. — Сначала мы полетели в земли Вечной Охоты, а там…

Её рассказ вышел на удивление эффектным. Мумия помнила всё в деталях и не была чужда художественному преувеличению. Толпа кудрявых коротышек с замиранием сердца следила за нашим общением с гноллами, за охотой на вампиров и борьбой против имперского правосудия.

— Я видел того грифона собственными глазами! — воскликнул Ульбо Штрумпинс под самый конец. — Легендарный зверь! Легендарный! Выпьем!

— Ура!

— Выпьем!

Меня интересовали только кости.

Мэдлин отложила приборы и отодвинула тарелку.

— Замечательно возвращаться в уютные безопасные места. Но мы не загостимся.

— Правда? Какая жалость! — вздохнул полурослик. — Тогда вам, наверное, понадобится небесный корабль? Мы только успели его как следует спрятать. Если не расскажем, не найдёте!

— Но вы же расскажете?

— Разумеется! Он стоит на том же месте, где вы его оставили, только внутри небольшого холма! Ещё один тост! — опять вскочил Штрумпинс. — За друзей! Никогда не забывайте о друзьях! Друзья на дороге не валяются…

В этот момент один особенно толстый полурослик свалился под стол, облившись пивом, и все расхохотались.

— …хотя с моими случается всякое! — продолжил Штрумпинс. — За тех, кто спас нас!

Пирушка затянулась на несколько часов и даже я смог наесться. Когда день уже клонился к закату мы отправились в памятную низину и даже там полурослики решили устроить пикник на открытом воздухе. Как столько еды помещалось в такие маленькие оболочки? Не иначе, ещё одна игровая условность.

Несколько полуросликов взялись за лопаты и кирки, начали быстро растаскивать небольшой холмик, который ни за что не удалось бы выделить на фоне остального ландшафта. Скоро проявился деревянный каркас, поддерживавший почву и слой дёрна, а под ним, укрытая брезентовой тканью, дожидалась «Драконья мушка».

— Вот она наша красавица, соскучилась, — протянула Лиззи с нежностью, — улыбается нам.

— Совсем свихнулась, — покачал головой гоблин, — не удивлюсь, если она прирежет кого-нибудь из нас во сне.

— Не удивлюсь, если тебя, — беззаботно ответила Лиззи.

— Вы такие забавные, — умилился Ульбо Штрумпинс, раскуривая свою длинную трубку, — сразу видна крепкая связь меж друзей. Ну что же, рискну осведомиться, куда вы дальше? Навстречу новым приключениям и подвигам, а? Скучаю по молодости…

Он сунул морщинистую ладошку в карман синей бархатной жилетки, вздохнул.

— Сначала мы должны найти последнюю канопу, а потом отправимся в Наил, — ответила мумия, — нам нужно к пира…

— Не следует обременять господина Штрумпинса нашей суетой, — с нотками стали произнесла Мэдлин.

— А, к той гигантской пирамиде! — догадался полурослик. — Да-да, слышал. Хотите успеть на большой делёж добычи, а? Таким славным героям точно что-нибудь перепадёт!

Мы стояли в полной тишине почти минуту. Лишь гоблин прихлёбывал сливочно-чесночный соус из большой соусницы, и гонял его между щеками, наблюдая за работой фермеров. Наконец, ведьма чуть повернулась к Штрумпинсу:

— Какой делёж?

— Не знаете? Так передавали третьего дня, что Ордос, Нагатор и Срединная империя хотят договориться, как поступить с той огромной летающей пирамидой. Я далёк от мировой политики, добрая Мэдлин, однако, рад, что не разразится новая война в небесах. Тревожно, знаете, видеть, как над нашими мирными холмами летят корабли Тёмного Властелина.

Было о чём подумать.

Культи мои уже давно гудели, так что я присел на траву, опёрся о колени. Чесотка в повреждённых конечностях стала очень сильной, казалось, под панцирем ползали огненные муравьи. Стал расчёсывать, наконец, зарычал, впился когтями в омертвевшие ткани и сквозь них с треском полезли новые кости, мясо, жилы. Стопа распустилась как уродливый цветок, воздух жёг её блестящую от слизи поверхность, а сверху медленно нарастал роговой слой, более светлый и гладкий, чем на других частях тела. Тоже самое повторилось со второй ногой, и я ощутил освобождение.