Гулы
Шрифт:
— О чем же? — протянула Паола.
— О вас…
Девушка вздрогнула, почувствовав, как сердце ее исполнило в груди двойной пируэт. Через секунду послышался тонкий звон хрусталя. Этот звук напомнил Паоле бой церковных колоколов…
В начале девятого желтое такси остановилось возле дома Тревора и Джей Адамсов. Джей заплатила водителю (три тысячи лир по счетчику, триста — на чай), выбралась из машины, достала с заднего сиденья большой полиэтиленовый пакет и направилась к дому. Желтая машина с черными кирпичиками на боках развернулась и резво покатила в сторону Золотого бульвара.
Шагая по дорожке, Джей разглядывала
Очутившись у двери, Джей потянула за ручку.
Дверь оказалась запертой.
Правая рука у нее была занята пакетом с платьем, над которым они с Тифани работали весь сегодняшний день, левой она дотянулась до звонка и нажала на кнопку. В доме раздалась трель, но никакого движения за дверью это не вызвало. С точно таким же успехом она могла бы позвонить в склеп, промелькнуло вдруг у нее в голове. Джей почувствовала, как по телу ее прокатилась волна неприятного холодка. Она позвонила еще раз, но никто не подошел к двери и не распахнул ее приветливо перед Джей.
Тогда она расстегнула сумочку, порылась в ее содержимом и достала ключи. Неловко сунув ключ в замочную скважину, повернула его и потянула за ручку. Дверь слегка скрипнула («Словно дверь склепа»,— подумала Джей) и продемонстрировала ей пустую прихожую.
Джей робко переступила порог, повесила пакет на крючок вешалки, устроенной с правой стороны прихожей, и на всякий случай крикнула:
— Трев, ты дома?
Дом ответил ей звенящим молчанием. «Похоже, мужа тут нет,— подумала Джей.— Но куда же он делся?»
Она захлопнула дверь, сняла туфли и прошла в гостиную, Здесь тоже никого не было. Джей прошла по маленькому коридору, выходящему в гостиную, заглянула в кабинет Тревора, их общую спальню, детскую…
Мужа нигде не было.
Вернувшись в гостиную, она взглянула на часы, стоящие на маленьком столике перед телевизором. Зеленые цифры показывали десять минут девятого.
Джей нахмурилась.
Не в привычках мужа уходить куда-то, не поставив ее в известность. Тогда куда он мог деться? Пойти к Пинсонам? Но вряд ли он пойдет к ним после вчерашней вечеринки. Тем более что завтра они все вместе летят в Париж. Может, возникли какие-то срочные дела в компании? Иногда Трева дергают даже ночью. Но тогда он должен был оставить записку.
Джей прошла в спальню, скинула блузку и юбку, стянула чулки и облачилась в свой любимый халат.
Если Тревора вызвали на работу, то он обязательно должен был оставить записку. Причем в таком месте, где Джей на нее сразу же наткнется.
Она вернулась в прихожую, открыла уличную дверь. У нее вдруг мелькнула мысль, что Трев мог сунуть записку в дверь, и она выпала, когда Джей входила в дом. Но на крыльце не было ничего похожего на записку.
Тогда она захлопнула дверь и отправилась на кухню. Но и здесь она не обнаружила того, что искала: ни на столе, ни на холодильнике записки не было. Джей задумчиво подняла крышку чайника, стоящего у раковины. Чайник был почти наполовину заполнен водой. Когда она уходила из дома, он был пустым. Значит, Тревор был дома. Вопрос — когда? Чайник он мог заполнить в обед. А мог и вечером… Она щелкнула кнопкой, и маленькая лампочка на крышке чайника зажглась золотистым огоньком…
Когда вода закипела, она налила чашку крепкого чая, отнесла ее в гостиную и поставила на стол перед телевизором. Потом отнесла пакет с платьем из прихожей в спальню и вернулась назад.
Часы показывали уже двадцать минут девятого. В это время по второму английскому каналу начиналось ее любимое «Колесо Фортуны». Джей опустилась в кресло, щелкнула кнопкой дистанционного пульта и, отхлебывая маленькими глотками горячий чай, принялась наблюдать, как трое взрослых людей с удивительной тупостью не могут угадать простейшее слово («Овощ, на девяносто пять процентов состоит из воды»).
— Огурец,— фыркнула Джей и спустя пару минут поздравила себя с выигрышем.
Она решила, что досмотрит «Колесо Фортуны» до конца, а потом все-таки позвонит Пинсонам и узнает, не у них ли Трев. Если нет, придется звонить в компанию мужа.
Через пять минут она вдруг начала ощущать необычную тяжесть в глазах. Веки ее упорно закрывались, словно кто-то невидимый сыпал на них песок. Ей с трудом удавалось следить за происходящим на экране.
Неожиданно она вспомнила, что вчера они с Тревом легли в третьем часу, за полночь вернувшись от Пинсонов. Да и сегодняшний день был не из легких.
Глаза закрывались с непреодолимой силой.
Через какое-то время маленький пульт выскользнул из ее руки и по подолу халата, как по маленькому трамплину, соскользнул на пол. Голова Джей откинулась на спинку кресла. Глаза ее окончательно закрылись.
«Финал! — объявил ведущий „Колеса Фортуны“.— И наше задание на финал: огородное растение, использующееся в качестве приправы, с белым плодом и листьями, похожими на листья моркови!..»
«Сельдерей»,— пронеслось в засыпающем сознании Джей Адамс. Через минуту она уснула.
К десяти часам вечера солнечный диск начал спускаться к вершине Кальва-Монтанья, и Террено принялся готовиться к ночи.
На Золотом бульваре и в районе речного порта хозяева многочисленных увеселительных заведений, не дожидаясь наступления темноты, зажгли неоновые вывески: золотые, изумрудные, рубиновые огни принялись рассыпать сполохи искр, весело зазывая людей посетить рестораны и дискотеки, кинотеатры и пивные бары. Сотни машин из «американского» квартала и Вилладжо-Верде потянулись на северо-восток Террено — в средоточие городского порока и развлечения. Тот, кто всю неделю работал в поте лица, теперь хотел отдохнуть — трудовая неделя закончилась,— и он имел на это полное право… Недалеко от пирса заработало подпольное казино. Первые клиенты потянулись к нему, чтобы ближе к утру или уже к полуночи уйти оттуда без единой лиры в кармане. Любители понюхать и уколоться, словно ночные мотыльки на свет пламени, начали стекаться на центральную улицу восточного района — виа делла Витториа. Там уже появились молодые люди с блестящими волосами, смазанными гелем, и настороженно поблескивающими глазами, привычно выхватывающими из проходящей толпы переодетых полицейских. Каждый из них нес по несколько порций опия или марихуаны и не хотел быть схваченным в этот вечер.