Гуманитарное знание в структуре высшего образования
Шрифт:
В истории казахов перевод с одного алфавита на другой осуществлялся не раз. В 1929–1940 гг. по инициативе советского правительства казахи использовали латиницу. В тюркоязычных республиках тогда были противоположные мнения, к примеру, казахский просветитель Ахмет Байтурсынов, не приветствуя латиницу, предлагал остановиться на усовершенствованной арабской графике, автором которой он был; ею пользовались казахи до 1929 года.
Время вновь напомнило о необходимости смены алфавита и тюркской интеграции. В 1992 году в Турции состоялся тюркологический конгресс с участием представителей тюркоязычных народов независимых государств (ныне их в мире семь), на котором говорилось о необходимости создания унифицированной графики для тюркских народов. К тому времени на латиницу уже начали переходить Узбекистан, Азербайджан и Туркменистан.
Сегодня осуществляются шаги по упорядочению терминологии тюркских языков и созданию сравнительных терминологических словарей. Так, при Тюркском совете – совещательном органе, созданном по инициативе и при поддержке глав четырех тюркоязычных стран: Азербайджана, Казахстана, Кыргызстана и Турции, образован Терминологический комитет. Тюркский мир объединяет ныне 200 млн человек. Это такой же общецивилизационный рынок, как и Таможенный союз с населением около 170 млн человек.
Все это – показательные штрихи многовекторной внешней политики Казахстана. Однако общественное мнение по вопросу о внедрении латиницы в Казахстане разделилось. Сторонники апеллируют к тому, что это будет благоприятствовать информационному обмену с другими странами, в особенности, с тюркоязычными странами. Часть даже питает надежды и уверена, что переход на латинскую графику и внедрение новых норм в языке придаст новый импульс развитию самого казахского языка, остановит процесс разделения казахского социума.
Противники же мероприятия приводят аргументы, что это потребует больших финансовых затрат и возникнет угроза потери духовно-культурного наследия, сформированного в течение 70–80 лет [7: 69]. Актюбинский профессор, доктор философских наук Амангельды Айталы, выражая скептицизм по отношению к «эйфорической надежде, что с переходом на латиницу проблемы государственного языка будут решены, и языковой нигилизм преодолен», высказывает сомнение в изменении вообще языковой ситуации в стране: «В обществе, где нет спроса на государственный язык, будет ли потребность в использовании латиницы?» [1:5].
Другие приводят в пример Китай, Корею, которые, хотя и используют из века в век никому не понятные, кроме них самих, иероглифы, но это не мешает им динамично развиваться и достигать чудес в экономической сфере. Интернет ведь сегодня развивается и на китайском, арабском и других алфавитах.
Между тем политическое решение принято, и сегодня вопрос состоит в выработке плана и конкретного алгоритма действий. При всех спорах и сомнениях по поводу языковой ситуации и ее перспективах – очевидно одно: постепенно, неуклонно и методично все идет к достижению желаемых целей в языковой политике и строительстве нации. По прогнозам политологов, в ближайшие три-четыре года произойдет полная коренизация партийно-политического поля, и становится понятным, что человек, который не владеет государственным языком, не сможет претендовать на какие-нибудь выборные должности, невозможно будет сделать карьеру в государственных учреждениях, сфере услуг, правоохранительной и судебной сфере.
Средним и старшим поколением психологически осознается дискомфорт: уже не красит делать публичные выступления перед казахской аудиторией не на государственном языке. Культуролог, востоковед-китаист, выпускник Института восточных языков МГУ, сын великого казахского классика Мурат Мухтарович Ауэзов говорит: «Сейчас некрасиво не знать родной язык. Пока молод – еще ладно, а в пожилом возрасте, когда тебя зовут на радостное событие, например, благословить молодых, и ты, морщинистый и седой, не говоришь на своем языке самые нужные слова на этом празднике – это такая дисгармония». Многие эксперты подчеркивают важность формирования полноценной и притягательной культурной среды и основы, стимулирующей интерес к знанию казахского языка, и ведущую роль в этом самого титульного этноса при участии всех этносов республики. Язык должен изучаться естественно, ненасильственно, на благо развития взаимопонимания между народами.
1. Айталы А. Этносы в казахстанском обществе // Республиканский общественно-политический журнал «Мысль». – 2015. – № 1.
2. Баскаков А.Н. Национально-языковое развитие в республиках Средней Азии / Функционирование языков в многонациональном государстве. – М. 1991.
3. Государственная программа функционирования и развития языков на 2011–2020 годы / / Казахстанская правда, 17 февраля 2011 г.
4. Закон РК «О языках в Республике Казахстан». – Астана: ИКФ «Фолиант», 2000.
5. Курманова Б.К. Социально-лингвистические проблемы функционирования государственного языка в Западном регионе Республики Казахстан: Автореф. дис…. канд. наук. – Алматы: ТОО «Жания-полиграф», 2002.
6. Мечковская Н.Б. Общее языкознание. Структурная и социальная типология языков: учебное пособие для студентов филологических и лингвистических факультетов. – М.: Флинта: Наука, 2001.
7. Хасанов Б.Х. Социально-лингвистические проблемы функционирования казахского языка в Республике Казахстан. – Алма-Ата, 1992.
2.3. Изучение древних языков как ценностная доминанта формирования личности
Парадигма «всеобщего просвещения», провозглашенная выдающимся чешским педагогом Яном Амосом Коменским в качестве первостепенного элемента образования, содержала требование изучения родного языка как необходимого средства познания вещей и общения людей. Второй аспект в контексте идеи пансофии Я.А. Коменского обретал особый смысл, поскольку знание языков (его звучащее, как манифест, выражение «открытая дверь языков») открывало путь к освоению общего пространства взаимодействия между народами, общего стремления к знанию. Языки Я.А. Коменский и рассматривал как средство к сближению народов и культур, поэтому призывал к «совершенствованию языков» [5: 295]. П.Ф. Каптерев писал: «Древние образованные народности давно исчезли, но их идеи еще живы» [3: 192]. Вопрос заключается в том, как эти идеи сейчас донести до учащейся молодежи?
Необходимость осмыслить наследие прошлого в проекции обеспечения качественного подхода в формировании языковой личности современного специалиста, предполагает обращение к отечественной педагогической традиции, которая дает нам ожидаемые примеры. Так, В.Ф. Одоевский, вслед за Я.А. Коменским призывающий к внимательному отношению к русскому языку, в небольшом эссе «Разговоры с детьми» подчеркивал роль в воспитании искусства говорить с детьми, разговора как такового: «Живое слово может производить могучее действие на все внутреннее развитие ребенка, на развитие умственное, эстетическое, нравственное и религиозное» [9: 171]. В.Ф. Одоевский специально подчеркивал недостаточность чтения без живого общения, без разговора как по причине возможного непонимания ребенком текста, так и с точки зрения необходимости нравственного воспитания. Для Одоев-ского-педагога это двуединый момент воспитания: «Слово, когда оно искренно, когда оно согрето неподдельным одушевлением и когда притом оно сказано кстати и приноровлено к детским понятиям, может сильно и благотворно подействовать на внутренние чувства ребенка» [9: 172].
Я.А. Коменский подчеркивал значение речи для возникновения понимания без которого невозможно освоение знания учащимися. Речь, которую он определял как «явственное обозначение вещей», требует некоторых условий: «(1) некое ощущение, которое один ум должен передать другому, (2) внешние знаки, замещающие представления мысли, (3) взаимопонимание, благодаря которому знаки воспринимаются в том же смысле, в каком передаются. Аксиома. Речь без мысли не речь, а личина речи: речь есть не что иное, как образ мысли» [6: 472]. Я.А. Коменский указывает здесь на два момента, определяющие правильную речь: фактор понимания, связанного со смыслом речи и аспект коммуникации. В другом месте он говорит: «Ничего нельзя заставлять заучивать, кроме того, что хорошо понято» [4: 44]