Гуманитарное знание в структуре высшего образования
Шрифт:
Философская мысль в русской литературе имеет глубокие корни и богатые традиции. Она берет свое начало в торжественных одах М.В. Ломоносова, в стихах Г.Р. Державина. Высокие образцы лирики находим в стихах Баратынского, Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Фета, Бунина, Блока, Брюсова, Есенина. Русская Муза передала свою философскую эстафету советским поэтам. Наиболее ярко выражены философские мотивы в стихах П. Антокольского, С. Кирсанова, Л. Мартынова, Н. Заболоцкого, О. Щипачева, В. Федорова, Р. Гамзатова, Д. Кугультинова, К. Кулиева, Э. Межелайтиса. В. Шефнера, Е. Винокурова, С. Орлова и других поэтов.
Следует отметить, что в наш информационно-кибернетический, интеллектуальный век и муза становится все более рефлексивной, размышляющей, иногда порывисто-экспансивной, как у Андрея Вознесенского. «Поэзия по природе своей стремится к бесконечности, ставит максимальные задачи, – пишет В. Огнев. – В мире растущей сложности само существование поэзии поставлено под сомнение. Поэзия должна или сдаться на милость победителя – сухому расчету и холодной логике точных сведений о мире, или развить в себе новые мышцы, сделать отчаянную попытку отстоять свое место под солнцем, найдя в самой специфике искусства неиспользованные преимущества. В этом и смысл тяжбы «физиков» и «лириков». Выдерживает соперничество только поэзия, проникающая в существенные, стороны, бытия, лирика прозрения, открытий, анализа. Мир много раз описывали, называли, истолковывали, обживали, приспосабливали к текущим потребностям» [8: 283]. Но мир неисчерпаем для поэзии так же, как и для науки. Нужны новые образы, неиспытанные еще художественные средства, поэтические открытия. Это новое рождается на путях сближения литературного творчества с философским миропониманием. Современная эпоха – время великих синтезов – требует по только интеграции паук, союза философии и науки, она опять (отрицание отрицания) сводит вместе горизонты поэтического и философского мышления. Так неожиданно раскрываются новые грани идеи о союзе философии и науки: ведь это особые формы общественного сознания, и данный принцип применим к анализу соотношения, скажем, философии и искусства (литературы в том числе), науки и искусства на современном этапе их развития.
У литературы свои законы. Общезначимое, социально и культурно ценное проявляется в конкретной, индивидуально-заостренной, персонифицированной форме. Однако здесь пролегают едва уловимые границы, отделяющие индивидуальность от индивидуализма, субъективность от субъективизма, внутреннюю свободу от духовной распущенности, здоровый скепсис от скептицизма, обращенность переживаний на себя от эгоизма, поиски новых форм от формализма и т. п. Гегель следующим образом характеризовал литературное произведение: «Всякое подлинное художественное произведение искусства представляет по себе бесконечный организм; оно отличается богатством содержания и раскрывает это содержание в соответствующем проявлении; оно представляет сосредоточенное единство, но не в виде такой формы и целесообразности, которая абстрактно подчиняет себе все раздельное, а в виде чего-то
единичного, с той живою самостоятельностью, в которую замыкается целое без видимого намерения закруглиться в совершенной форме. Литературное произведение преисполнено материей действительности, не находясь в зависимости от этого содержания и его наличности, ни от какой-нибудь жизненной сферы, но оно свободно творит из себя, чтобы оформить понятие вещи в его подлинном проявлении и примиряюще согласовать внешне существующее с его внутренним принципом» [7: 190]. Структура литературного произведения является весьма сложной. Для адекватного понимания творчества необходима глубокая философская рефлексия, а также соответствующая теоретико-литературная и эстетическая подготовленность, куда входит развитый эстетический вкус.
При оценке художественного произведения нельзя впадать в буквализм, переводя его на язык строгих понятий и логически выверенных суждений и силлогизмов. Хотя литература, даже самая ультрасовременная, отнюдь не иррациональна, мы должны помнить, что язык логизированной науки и язык искусства имеют свою специфику, без которой стирались бы грани между соответствующими формами общественного сознания. Соотношение художественного, в данном случае литературного, образа и понятия подчиняется своеобразному принципу дополнительности, обобщенному аналогу физического принципа дополнительности. Суть последнего в том, что в одной приборной ситуации нельзя наблюдать все свойства элементарных частиц. Только абстрактный синтез дает возможность представить корпускулярно-волновой дуализм как целостный диалектически противоречивый феномен. Точно так же мы не можем «склеить» механическим путем литературный образ и концептуальную модель данной ситуации.
Мировая поэзия как наиболее важная для нас часть литературы – при всем разнообразии эпох, народов, жанров, художественных средств и стилей, поисков и находок – внутренне едина. «Это значит, – отмечала поэтесса А. Адалис, – что и в древних стихах Катулла или Проперция, в русских – Пушкина и Лермонтова, Тютчева и Блока, Бунина, Есенина, Маяковского, в шотландских – Роберта Бернса, в немецких – Гете и Гейне, в индийских песнопениях Тагора… живет и глубоко дышит нечто единое, называемое настоящей поэзией» [1: 10–11]. Поэзия едина и в своем качестве относительно замкнута, но она существует не сама по себе, а в контексте той или иной эпохи, человеческой культуры в целом, живет и дышит тогда, когда к ее роднику припадает благодарный и взыскательный читатель. «У каждого произведения не один, а два творца: автор и читатель. Истинная поэтичность – это свойство произведения словесности, превращающее его в личную, внутреннюю собственность читателя. Такое стихотворение или рассказ, песня или поэма не принадлежат уже больше тому, кто их породил: воспринимающий переносит их на себя, будто одно из воспоминаний своей собственной жизни» [1: 22–23]. Понятие однозначно, одномерно: поэтический образ – бесконечномерная (амбивалентная) структура, которая рождается каждый раз заново в соображении отзывчивого читателя. Какие душевные струны зазвучат в ответ на голос великого или просто хорошего поэта?
Литература – действенное средство воспитания, воинского воспитания в частности. Офицер должен быть хорошо знаком с основами литературоведения, эстетикой художественного слова, иметь представление о связях философии и литературы, должен знать и ценить наиболее совершенные создания в области поэтического творчества. Литература – это летопись человеческой души, нравственная и эстетическая опора человека, способ познания жизни, мощный фактор культуры, средство управления духовным миром человека.
Вот лишь некоторые мысли, которые могут подтвердить сказанное:
«Я литератор – говорю это с болезненным и вместе радостным и гордым убеждением. Литература российская – моя жизнь и моя кровь» (В.Г. Белинский).
«Все наши нравственные интересы, вся духовная жизнь будет сосредотачиваться исключительно в литературе: она живой источник, из которого просачиваются в общество все человеческие чувства и понятия…» (В. Г. Белинский).
«Народ, у которого лет литературы, груб и невежественен… Чем более развивается литература, тем образованнее и лучше становится народ» (Н. Г. Чернышевский).
«Поэты – руководители людей к благородному понятию о жизни и к благородному образу чувств: читая их произведения, мы приучаемся отвращаться от всего пошлого и дурного, понимать очаровательность всего доброго и прекрасного, любить все благородное; читая их, мы сами делаемся лучше, добрее, благороднее» (Н.Г. Чернышевский).
«Книга – это духовное завещание одного поколения другому, совет умирающего старца юноше, начинающему жить; приказ, передаваемый часовым, отправляющимся на отдых, часовому, заступающему его место. Вся жизнь человечества последовательно оседала в книге: племена, люди, государства исчезали, а книга оставалась. Она росла вместе с человечеством, в нее кристаллизовались все учения, потрясавшие умы, и все страсти, потрясавшие сердца; в нее записана та огромная исповедь бурной жизни человечества, та огромная биография, которая называется всемирной историей. Но в книге не одно прошедшее; она составляет документ, по которому мы вводимся во владение настоящего, во владение всей суммы истин и усилий, найденных страданиями, облитых иногда кровавым потом; она – программа будущего. Итак, будем уважать книгу!» (А.И. Герцен).
«Литература, не как роскошь, не особенное какое-то занятие, а как воздух, должна питать все общество – быть его насущной пищей…» (И.А. Гончаров).
«Книга… наиболее сложное и великое чудо из всех чудес, сотворенных человечеством на пути его к счастью и могуществу будущего» (А.М. Горький).
«Любите книгу, она облегчит вам жизнь, дружески поможет разобраться в пестрой и бурной путанице мыслей, чувств, событий, она научит вас уважать человека и самих себя, она окрыляет ум и сердце чувством любви к миру, к человеку» (А.М. Горький).