Гуманная пуля
Шрифт:
Известный противник советской власти В.В.Шульгин, совершивший в 1925 году нелегальное, как ему казалось, путешествие по СССР (втайне от Шульгина поездке содействовало ОГПУ), писал, что в стране царил поощряемый властями настоящий культ науки и техники. Шульгин увидел в этом прежде всего некую замену отсутствующей политической жизни, от- влечение умов. Конечно, были и заданность, и отвлечение, но главен- ствовали, пожалуй, все-таки преклонение перед наукой, да искренняя, кажущаяся теперь непростительно наивной вера в то, что только комму- нисты, овладев достижениями науки и техники, смогут использовать их правильным образом - для победы нового строя и всеобщего счастья. Как пелось в комсомольской песне двадцатых годов: "Грызи гранит науки, как Ленин завещал! Мозолистые руки задушат капитал!"
Да, в двадцатые уже сформировалось первое поколение советских на- учно-технических
Не могу отказаться от искушения привести обширную цитату из поэмы Владимира Луговского "Комиссар", написанной в том же 1932 году, ко- гда в Калуге Константин Эдуардович Циолковский развивал свое видение будущего перед Александром Чижевским (о чем Луговской, разумеется, не знал). Итак:
Когда окончилась гражданская война, Я жил в Смоленске… Я был инструктором военных курсов, Купил себе багровые штаны И голодал с чудовищным уменьем, Но это не мешало мне читать…Дальше идет беседа героя поэмы с его другом, Сережей Зыковым, ко- миссаром Чека, который
…поздно возвращался с операций, А иногда подолгу пропадал. Но, приходя, стучал в мою каморку, Входил, огромный, черный, шишковатый, Побритый до смертельной синевы… Комиссар, отлучившийся на время от мясорубки, и, как видно, осмыс- ливающий свое ремесло, спрашивает героя поэмы: "Скажи подробно, Как, из чего устроен человек?" "Ну, мясо, кости, - я ответил, - кровь", "А дальше что?" "Бесчисленные клетки". "Что значит клетка?"…В своих объяснениях герой поэмы доходит до строения атома. Комис- сар поражен:
"Ты не врешь? И здесь, и здесь - все это электроны? Все, все из электронов состоит? Все одинаково, - материя, товарищ?!" "Материя, но в миллиарды лет Прошедшая мильоны превращений, Кипевшая в огне гигантских солнц, Где атомы рвались и создавались… Рожденная земной корой для жизни В начальных клетках и живых белках, Заполнивших потом моря и сушу, И через бесконечный ход смертей И жизней, изменявших формы жизни, В слепом движенье и слепой борьбе Принесшая земле свой лучший цвет - Прекрасный, гордый разум человека, Который понял всю громаду мира И осознал впервые сам себя. Он начал жизнь в тревоге и борьбе И продолжал ее в борьбе и рабстве, Порабощенный силами природы, Нуждою, жадностью своих владык… Сквозь собственность, религию, насилье, Сквозь казни, пытки, войны государств, Сквозь все, что создали и защищали те, Которых ты уничтожал".И воодушевленный комиссар отвечает своему другу:
"Ты прав! Которых я уничтожал, товарищ. С наганом, динамитом, пулеметом Они засели на дороге жизни, Они хотят остановить ее. Кого остановить?Поначалу кажется, не только рассуждения героев поэмы, но даже ин- тонации напоминают гуманистические мысли седобородого калужского Про- рока. И вдруг, сходство взрывается чудовищным выводом о необходимос- ти - во имя победы разума - уничтожать классовых врагов. И ведь это Владимир Луговской, поэт огромного таланта! Позднее, в пятидесятых, к концу жизни, он сам многое переосмыслит. А тогда - вот таково было время, таковы были эти люди, такова их вера.
Мог ли компромисс между утопическими целями и реальными средства- ми, компромисс, главным результатом которого был НЭП, продлиться дольше, чем он продлился в нашей истории? Об этом спорили и будут спорить. Современный социал-демократический публицист В.В.Белоцер- ковский, говоря о годах расцвета НЭПа, отмечает: "Ленин и его сорат- ники, вопреки расхожему мнению, не обманули крестьян: дали им землю и - чего даже не обещали!
– свободу хозяйствования и рынок" ("Свобод- ная мысль", N1, 1999). Юрий Буртин считает НЭП вполне жизнеспособной формой конвергенции и показывает, что сам Ленин к концу жизни рассма- тривал НЭП не как отступление от социализма, а как сам социализм, во всяком случае, его начало ("Октябрь", N12, 1998).
Ясно только, что компромисс НЭПа создавал не самые плохие перспек- тивы для научно-технического прогресса, а успешный научно-технический прогресс мог бы, в свою очередь, благотворно влиять и на экономику, и на моральный климат, и даже на политическую обстановку в стране.
Конечно, разбраковка наук по степени их полезности для социализма, а заодно и разбраковка ученых, начались еще при жизни Ленина. Для юношей и девушек "классово чуждого происхождения" в 1921 году были введены ограничения на поступление в вузы (хотя в первое время они явно соблюдались не слишком строго, о чем свидетельствуют организо- ванные в 1924, а затем и в 1929 году "чистки" студенчества).
Тогда же доблестные чекисты принялись фабриковать первые дела, в сценариях которых задействовали инженеров и ученых. Но и это еще не превратилось в систему. Приливы чередовались с отливами. Так, извест- ное дело профессора Таганцева, закончившееся в августе 1921 года расстрелом 61 человека, среди которых было немало представителей на- учной, технической и творческой интеллигенции (в том числе поэт Нико- лай Гумилев), вызвало недовольство правительства. Опасались, что по- добные кровавые спектакли оттолкнут интеллигенцию от власти. Ленин раздраженно писал о Петрогубчека, сфабриковавшей дело: "Негодна, не- умна". Осенью 1921 года руководство и часть кадров Петрогубчека были сменены.
Поэтому большую группу философов, историков, социологов, чьи взгляды были сочтены враждебными советской власти, в 1922 году целыми и невредимыми выслали из страны ("философский пароход"). А знаменитый экономист Василий Леонтьев, ставший впоследствии в эмиграции лауреа- том Нобелевской премии, вспоминает, как в 1922 году его, студента Петроградского университета, вместе с друзьями неоднократно задержи- вали чекисты, в том числе и за такие "преступления", как расклейка плакатов с требованием свободы печати и демократии в государстве. По меркам того времени это сулило верный расстрел. Но в Петрограде 1922 год стал не только нэповским, но, до известной степени, "оттепель- ным". Чекисты ограничивались назидательными беседами, порой перехо- дившими в длительные дискуссии с задержанными студентами, после чего всех отпускали по домам.