Гуманная пуля
Шрифт:
Рассказывают, что Петр Капица по моральным соображениям уклонился от участия в создании атомной бомбы. То был единственный случай, и даже Капице, при всех громадных заслугах (по его методу и под его ру- ководством в войну производили кислород для промышленности) такой де- марш мог стоить жизни. Капицу изгнали со всех должностей, но не арес- товали. Он принадлежал к тем считанным людям, к которым Сталин испы- тывал нечто вроде уважения и которых не убивал даже за непослушание.
Но вот - противоположный и более характерный пример: известный фи- зик-теоретик Игорь Тамм. В пламени Большого террора сгинули его млад- ший брат и множество друзей, сам он в 1937-м чудом избежал ареста. Но после войны Тамм переживал, как тяжелейший удар, то, что его - то ли из-за репрессированных родственников, то ли из-за немецких предков - не привлекли к созданию атомного оружия. Он писал Жданову, от которо- го исходил запрет. Он убеждал главного сталинского идеолога, фанатич- ного изувера: "Вся моя деятельность дает мне право считать себя пол- ноценным участником социалистического строительства. Прошу вас разо- браться и устранить тягостное недоразумение".
Один из биографов Тамма объясняет его настойчивость (далеко не бе- зопасную!) убежденностью ученого в том, что разработка советского ядерного оружия необходима для мирового равновесия. Вот, мол, ради какой высокой цели он по собственной воле стремился в сверхсекретную зону за колючей проволокой, под круглосуточный надзор, под запрет об- щения даже с близкими, оставшимися вне зоны. Все может быть. Нам, полвека спустя, судить трудно.
После смерти Жданова в 1948 году Тамма, наконец, привлекли к рабо- там. Уже по термоядерной бомбе. В теоретическую группу, которую ему поручили создать, он включил своего аспиранта Андрея Сахарова.
Словосочетание "гонка вооружений" не Сталин придумал, но оно уди- вительно соответствовало его образу мыслей и лексикону. Когда-то подстегивавший (это уж его собственное выражение) индустриализацию и коллективизацию, он с началом "холодной войны" стал подстегивать на- учно-технический прогресс.
Об атомном отставании СССР от США в 1945 - 1949 годах знали все. Хотя бы потому, что газеты и радио то и дело повторяли слова Молото- ва: "Будет и у нас атомная бомба!" Многие знали, что есть еще одно отставание, о котором газеты не пишут - отставание в электронике. Что отставали и прежде, хотя, может быть, в меньшей степени. Что в 1941 году наши специалисты на немногочисленных отечественных радиолокаци- онных станциях действовали успешно, особенно под Ленинградом (напри- мер, не позволили немцам уничтожить внезапными ударами с воздуха ско- пившийся в Кронштадте Балтийский флот). Но в ходе войны для развития сложнейшей радиоэлектронной отрасли не было возможностей.
Вот и объяснение - война виновата. В войну выручали западные союз- ники, поставлявшие, хоть и в небольшом количестве, современные РЛС. А с примитивностью радиотехнического и приборного оборудования наших самолетов приходилось просто мириться. В конце концов, для того, что- бы разгромить нацистскую Германию на земле и в воздухе, и такого уровня хватило.
И лишь немногие из тех, кто знал о нашем электронном отставании от американцев, с быстротой наваждения обернувшихся из союзников во вра- гов, понимали, что отставание это - пострашней атомного, и что не только и не столько война здесь причиною. Что звенит тревожный звонок для всего режима.
Ни авиация, ни ракетная техника, ни ядерные вооружения, ничто не развивалось в ХХ веке с такой стремительностью, как радиоэлектроника. В России и в Советском Союзе научно-технический прогресс зависел прежде всего от талантливых одиночек, от групп и коллективов едино- мышленников, преодолевающих своей энергией сопротивление бюрократи- ческого режима. Но электроника с невероятным темпом изменений самих ее основ (уменьшение радиоламп от размеров обычной осветительной лам- почки до наперстка - горошины - спичечной головки, появление транзис- торов, микросхем и т.д.) потребовала такой непрерывной и все ускоряю- щейся смены технологий и оборудования, такой немыслимой в других от- раслях и все возрастающей точности, чистоты, массовости производства, что решающей оказалась не столько способность талантливых людей вы- двигать новые идеи, сколько способность в с е й промышленности мол- ниеносно реагировать на возникающие новшества и перестраиваться.
Тоталитарный режим, где любой "вопрос" должен проползти снизу вверх и сверху вниз по иерархической лестнице с обязательным согласо- ванием и утверждением на каждой из ступенек, тем более режим сталин- ского социализма, планирующий "от достигнутого" на пятилетки, семи- летки и даже двадцатилетия вперед, тем более в острой его форме - с репрессиями и нагнетанием страха, подавляющего инициативу, - такой режим, конечно, был обречен плестись в хвосте, отставая все больше и больше.
Но в 1946 году со всей ясностью это понимали немногие. Самому Ста- лину тогда казалось, что преодолеть кричащее и наиболее опасное от- ставание - в авиационной электронике - можно испытанными средствами: репрессиями и подстегиванием.
Начали, конечно, с репрессий. Первым делом арестовали, выбили на допросах признания во вредительстве и посадили наркома авиапромышлен- ности Шахурина (талантливейшего организатора, проведшего отрасль сквозь всю войну) и главкома ВВС маршала Новикова. Один из основных пунктов обвинения: выпускали и принимали самолеты с отсталым против американского оборудованием.
А затем началось подстегивание. Сталин принял решение, подобного которому не бывало в истории науки и техники. На наших дальневосточ- ных аэродромах в 1944 - 1945 годах совершили вынужденную посадку три новейших американских стратегических бомбардировщика В-29 "Суперфорт- ресс" - "Летающая сверхкрепость", подбитые во время налетов на Японию (с таких же четырехмоторных гигантов были сброшены и первые атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки). Советский Союз в то время с Японией еще не воевал, и, согласно международным правилам, самолеты интерни- ровались. Летчиков подобру-поздорову отправили в Штаты, а "сверхкре- пости" не вернули даже после войны, несмотря на недовольство амери- канцев. И Сталин отдал приказ: скопировать "Суперфортресс" в точнос- ти, один к одному!
А.Н.Туполев, в ту пору уже "вольный", брался создать самолет луч- ше, чем у американцев, и несомненно создал бы. Но - именно самолет. Дело же заключалось в том, чтобы воспроизвести всю электронику, кото- рой буквально был начинен гигантский бомбардировщик. Уровень ее в 1946 году казался нашим специалистам фантастическим: сложнейшая нави- гационная система, вычислители, автоматы координат. "Суперфортресс" имел в разных точках 30-метрового фюзеляжа пять установок крупнокали- берных пулеметов, обращенных в разные стороны: две сверху, две снизу, одну в самом хвосте. И стрелок каждой установки с помощью радиолока- ционных прицелов и дистанционного управления мог при необходимости вести огонь по атакующим истребителям из любой другой установки и да- же сразу из нескольких.
Воспроизводство В-29 стало второй по важности проблемой после атомной. (И даже равнозначной: без бомбардировщика-носителя и бомба оказалась бы ни к чему). Работы захватили чуть не все научные органи- зации страны и множество заводов. В условиях непрерывного подстегива- ния, то есть жуткой гонки под постоянной угрозой репрессий за малей- шую задержку или ошибку, громадный самолет разобрали вначале на от- дельные агрегаты и блоки, которые после тщательного изучения разобра- ли на узлы, а те, после их изучения, - на отдельные элементы вплоть до радиоламп, резисторов, конденсаторов, винтиков и заклепок. В об- ратном порядке воспроизводили, собирали, состыковывали, испытывали. И в июле 1947 года первый скопированный бомбардировщик под названием Ту-4 отправился в первый полет.
Участники этой эпопеи впоследствии писали, что воспроизводство "Суперфортресса" вызвало настоящую революцию в нашей науке и технике, и были правы. Возникли новые научные направления, возникли целые но- вые отрасли промышленности. Хотя, если вдуматься, "революция" означа- ла лишь то, что некоторые области электроники ценой неимоверных уси- лий были в 1947 году подогнаны к американскому уровню 1942 года, ко- гда создавался "Суперфортресс". Причем серийное производство, начав- шееся в 1948 - 1949 годах, по уровню технологий и по масштабам все равно уступало американскому 1943 - 1945 годов (В-29 выпускался тыся- чами, Ту-4 - сотнями).