Гумберт наоборот, или Долгий путь домой
Шрифт:
Вдали, за перекрестком, начинали мельтешить гирлянды огней большого городского проспекта. Мы так и шли целый квартал: я с мобильной трубкой в вытянутой руке, шагах в десяти передо мной, пятясь вполоборота и загребая высокими каблуками снег, девушка, а еще шагах в пяти перед нею – оба недоумка, часто и недобро оглядываясь.
Уже вблизи проспекта, когда я попытался сократить дистанцию, девушка отчаянно пискнула:
– Я буду кричать! – подбежала к проезжей части и принялась голосовать. Юных и одиноких дамочек подсаживают охотно. Я даже не успел второй раз предложить ей забрать мобильник. Оба шпаненка, еще раз
Очевидно, моя пинкертоновская деятельность привела-таки к легкой простуде. Приехав домой, почувствовал легкий озноб. Кутаясь в плед, в пустой и холодной квартире, не включая свет, я грел чайник и размышлял над тем, осталась ли у меня хотя бы ложка малинового варенья. Мобильник в кармане куртки раза три проверещал первые такты популярной мелодии прежде, чем я понял, что это – вызов.
– Почему вы меня преследуете? – хрипловато каркнула откинутая крышка.
– С чего вы взяли? Никто вас не преследует!
– Послушайте! Вы мне в отцы годитесь, если не в дедушки! Что вы таскаетесь за мной вторую неделю?
– О чем вы? Это какое-то недоразумение! – когда надо, я умею делать «морду кирпичом».
– Не держите меня за лохушку! Неужели вы думаете, что я слепая?
– Ничего я не думаю! Заберите свою трубку!
– Я не хочу вас больше видеть! Вы меня достали, слышите, вы?!
– Отлично! Скажите мне адрес, я вам вышлю мобильник почтой.
– Не хватало мне, чтобы вы меня еще и у подъезда стерегли! Отдадите завтра в каком-нибудь людном месте!
– В каком? – вполне безразлично переспросил я.
– Ну, скажем… – безразличный тон немного охладил пыл моей собеседницы, и после некоторого колебания «клончик» назвала студенческое кафе возле университета: – В половину второго пополудни!
– О кей! – буркнул ей в ответ, резким щелчком крышки мобильника давая понять, что не люблю разговоров в таком тоне.
«Фламенко» во времена моей юности было самым обычным кафе. Мы бегали туда после занятий почавкать по дешевке, когда неохота было толкаться в очереди в студенческой столовой. Сейчас внутренность этого заведения отделали розовыми панелями, поставили барную стойку и разрешили курить. В результате этих нововведений заведение перешло в разряд престижных. Во всяком случае, в обеденный час здесь имелись пустые столики; только две или три шикующих молодежных компании вразнобой гомонили, сидя возле заставленных пластиковыми бутылками столов.
Я пристроился возле стойки и заказал чашечку кофе. В голове было пусто, и как ни старался продумать линию предстоящего разговора, ничего дельного на ум не приходило.
Девушка-клон прибыла почти без опоздания, кивнула кому-то в зале и прошла прямо ко мне. Я молча выложил телефон на стойку.
– Спасибо! – взгляд девушки в этот момент мог бы опрокинуть бронированный сейф. – Вчера вы меня очень выручили!
– Ерунда! Часто с вами такое приключается?
– Не знаю. Обычно я стараюсь одна по таким тмутараканям не ходить.
– Значит, вам все-таки повезло, что вы оказались не одна. Кофе хочешь? – я светски-небрежно перешел на «ты» и сам удивился, насколько это у меня естественно получилось. В студенческие годы в таких случаях страшно тушевался.
Сработало: девушка присела на соседний табурет, пальто на ней распахнулось, я невольно взглянул на ее ноги – на ней была очень короткая юбка, почти не скрывающая стройных, в меру и красиво «накаченных» бедер. Еще пара чашечек каппучино стоила мне последних сбережений.
– Если честно, мне совсем не нравится, что вы меня выслеживаете, – уже не так уверенно пробормотала моя визави. – Вы думали хотя бы о том, что я могу, скажем, пожаловаться в милицию?
– Нет! – мне такой вариант действительно не приходил в голову. Но на всякий случай вернулся к обращению на «вы»: – С какой стати вам на меня жаловаться? Наверное, вы просто немного мнительны. Правда, и я обратил внимание на вас. За последние дни вы попадались пару раз мне на глаза. Но, как видите, не закатываю из-за этого истерики, – не ошеломлять же с ходу эту девчонку признаниями о своем гипотетическом отцовстве и не выкладывать ей «сказания старины далекой» про то, с какими муками в далекие постперестроечные времена застенчивые «ботаны» расставались с застарелой девственностью? Придет время, сама все поймет. А то, чего доброго, действительно сочтет меня за шизофреника. – Рад, что все так хорошо обернулось, – вынес я резюмирующее постановление. Принесли кофе, девушка настороженно поднесла чашечку к губам и, таким образом, можно было не бояться, что она немедленно схватит телефон и укоздыляет прочь на своих длинных красивых ногах.
– Извините, если я вчера говорила слишком резко. Вы действительно можете испугать кого угодно. Ночью, откуда-то из подворотни! С таким лицом! Вы перепугали даже этих отморозков! – она хихикнула. «А какое лицо должно быть у отца, когда он видит, как убивают его дочь?» – чуть было не выпалил я, но взамен этого с налетом кокетства промямлил:
– Неужели у меня был такой страшный вид?
– Еще бы! Ну, не страшный… Но, такой, впечатляющий! Как они побежали! Ой, что это?
– Морская свинка, – пушистый зверек отогрелся в нагрудном кармане моей куртки и высунул любопытную мордочку у меня из-за пазухи. – У нас на станции юннатов за долги отключают отопление, и я перетаскиваю всякую живность к себе домой, чтоб не вымерзла, как мамонты.
– Так, значит, вы не маньяк?
– Нет, конечно! Всего лишь методист-натуралист, вожусь со всякой живностью, заготовленной для биологических штудий школоты нашим министерством образования…!
– Извините! – в голосе ее наконец-то послышалось облегчение. – А я, честное слово, решила, что вас, как бы, интересуют девушки. Понимаете, есть такие мужчины… В общем… Ну, их не просто интересуют, – замялась моя визави, и я не упустил шанс чуточку подтрунить над ней:
– Экая же вы романтичная особа!
– Не смейтесь надо мной! А почему вы их за пазухой перетаскиваете, а не в клетках?
– А как же еще? Мороз! Если в клетке нести, то они сразу простудятся и погибнут!
– А вы дадите мне ее погладить?
– Ради бога! – я выгрузил грызуна на стойку и отпустил в распоряжение девичьих лап.
– Прелесть! И много их у вас еще?
– Шесть штук. Попугаев с осени раздали на зиму кружковцам, а хомяки и свинки, как мы понадеялись, перезимуют и так.
– А мне вы пару штучек на зимнее хранение можете выдать? А я взамен помогу перевезти их всех разом, в теплой машине.