Гусарские страсти эпохи застоя
Шрифт:
– Опять, двадцать пять! Я же тебе сказала, мне было плохо. Тошнило, прям выворачивало.
– А теперь хорошо?
– тупо спросил муж.
– Теперь значительно легче и лучше, - усмехнулась Лилька.
– Пойдем вернемся за стол, выпьем по рюмочке и пора спать. Что-то я устала. Пора разгонять гостей!
Лика потянулась до хруста в суставах, а затем увлекла за руку Володю в дом.
– Как спать? А любовь?
– заплетающимся языком произнес Мурыгин.
– Любовь будет завтра. Если конечно ты сможешь. Перенесем брачную ночь на трезвую голову. Не пей больше. А не то от тебя проку будет совсем мало.
– Это от меня мало проку?
– возмутился, собирая остатки соображения и хорохорясь, Володя.
– Я знаешь какой вепрь! Ух! Забыла что ли мой темперамент?!
– Нет, не забыла, - сдерживая улыбку, ответила Лика и подтолкнула вновь мужа к двери.
– Пошли баиньки, орел мой сизокрылый!
"Иди- иди! Кабель кастрированный.... Тоже мне "вепрь - поросячий". Кабы не "залетела", разве б пошла за тебя замуж?" - размышляла Лика.
– Теперь мучаться с алкашем-импотеном. А где взять лучше, с моей бурной молодостью?
Супружеская пара наконец -то скрылась в доме, а следом за ними, осторожно, шикая друг на друга, на цыпочках к праздничному столу направилась троица "молочных братьев".
Ромашкина разбирал дикий, безостановочный смех. Его тело сотрясалось от беззвучного хохота, и тем самым передавалось Валюше. Она сотрясалась вместе с офицером, что лежал на ней, не понимая причины происходящего. Чего это его вдруг так разобрало?
– Никита! Что с тобой? Тебе не хорошо? В чем дело? Или тебе больно? Лично мне не приятно, что ты смеешься?
– Успокойся радость моя! Все нормально. Я просто веселюсь.
– Надо мной смеешься? Дурочку нашел? Что вот так просто и легко соблазнил меня?
– обиделась девушка.
– Слезь негодяй, я тебе что, кобыла?! Скотина! Нахал!
– Нет! Дуреха! Не над тобой! Над братом твоим Вовкой!
– ответил Ромашкин, вытирая ей слезки мизинцем.
– А чего?
– вмиг успокоилась Валя.
– Что смешного случилось?
– Просто смешно и весело. Он вышел совершенно пьяный, и стоя уснул. Я и развеселился.
Никита поцеловал дуреху, крепко обнял и возобновил прерванное смехом, действие по превращению девицы в женщину.
Застолье плавно катилось к завершению. Вскоре Алсынбабаев тряс за грудки Рахимова, Миронюк крепко спал, уронив лицо в недоеденный салат, отчего овощи прилипли к его правой щеке. Ахмедка Бекшимов сполз со стула и пристроился под столом на ковре, свернувшись калачиком и бормоча во сне по-туркменски.
Власьев пинал его носком ботинка, заглядывая под стол, и при этом смеялся:
– Вот настоящий абориген! Совсем не умеет пить "огненную воду"! Чурбан, даже с золотыми погонами, чурка!
Остальные еле державшиеся на ногах друзья и родственники ежеминутно самостоятельно наполняли и опустошали рюмки, фужеры и стаканы. Попутно гости уничтожали остатки закуски.
Родители обоих сторон в дальнем углу ругались и спорили, кто больше внес вклад в торжество, с чьей стороны было больше гостей, и чьи подарки лучше и ценнее.
В соседней комнате на помятой кровати сладко спали "молодые".
Полураздетый жених, без брюк, но в рубашке и носках, прикорнул на мягкой груди супруги, и ухватив губами маленький сосок, выводил носом свистящие трели. Разомлевшая, усталая Лика, получившая сегодня все, что душа желала, счастливо улыбалась во сне и была хороша, как никогда...
***
– Признайся, что выдумал про свадьбу, для красного словца!
– не поверил в правдоподобность рассказа Большеногин.
– Истинный крест!
– размашисто перекрестился атеист Никита.
– Ладно, продолжай быстрее, больно интересно врешь!
– хохотнул художник.
Глава 7. Ночное приключение.
Никита стоял в конце длинной очереди у стойки офицерского кафе, нервно притопывал ногой и грустил.
Настроение было паршивое. В кармане последний рубль, на завтрак и обед хватит. Ужин не предвидится, потому что наступил острый финансовый кризис. Во всем виноват прохиндей Мурыгин - уговорил купить большущий раскладной диван. Ему, видите ли, мягкого уголка не хватает в квартире для уюта. Диван подарили на свадьбу родственники жены, а кресел к нему нет. Вот он и надумал прикупить недостающую часть гарнитура, благо в магазин привезли гарнитур с точно такой же расцветкой ткани. Но кресла отдельно от дивана не продавались, а второй "сексодром" был не нужен. Вовка долго искал, кому же этот диванище навязать. Ахмедка подвергся долгой обработке, но устоял, не поддался на уговоры. Да и зачем он ему? Спать на кровати туркмена в училище научили, до этого обходился стопкой матрасов и одеял, и поэтому диван в будущей семейной жизни был лишней роскошью. Родственникам привезешь - не поймут.
Шмер холостяк, в общаге эту громадину не поставить, выходит, тоже отпадал. Шкребус в долгах после приобретения мотоцикла. "Самоделкин" Недумающий, шкафы и диван сам себе смастерил. Выбор нал на Никиту. Как назло в этот момент у него было 60 рублей. Мурыгин сделал "круглые глаза", топорщил усы и шумно с придыханием принялся обрисовывать шикарную мягкую мебель.
– Чего ты ко мне пристал?
– попытался отбиться Ромашкин.
– Я приволок две армейских панцирных койки, меня они вполне устраивают.
– Ха, а ты провел их по службе КЭС? Это имущество роты! Завтра ревизия и бегом принесешь их обратно, а сам ляжешь спать на голый пол. А если завтра жена приедет, где она притулится? На пыльных некрашеных досках?
– Почему не крашенные? У меня пол хороший, свежевыкрашенный. Ахмедка четыре банки подарил. Кулешов всю мансарду перекрасил.
– Ну, ты и дубина!
– разозлился Мурыгин при одном упоминании о противном и жадном лейтенанте-туркмене.
– Не уподобляйся "чурбаку" Ахмедке! Пошли в магазин. Увидишь - не устоишь. Обивка- гобелен зеленого, нет, скорее, изумрудного оттенка! Пора обставлять мебелью твою квартирку! К тому же, если я сегодня кресла не куплю, то завтра кто-нибудь точно уведет! Я отложил товар на два дня. Не удастся приобрести кресла, я тебе этого не прощу!